Дар. Золото. Часть 4

Немолодой матерый боец, с пристальным интересом разглядывал дракона.

— Это не он дурак. Это те, кто его сюда притащили олухи.

— С чего?

— Ты на его пясти глянь, — показал он рукой, — на выю(1), на щиколотки. Мышца вон, тяжелая, сухая, витая. Ему по глезне(2) вдарь, сам завоешь.

Алабар вдруг почувствовал себя жеребцом на базаре, достоинства которого обсуждает собравшаяся вокруг досужая толпа.

— Такое наработать, с пеленок мечом махать надо. Или топором, — рассуждал охранник. — Боец он. А те, кто его пас, бараны. Как такое не углядеть? Помяни мое слово, хапнет с ним купчишка горюшка.

— Да пусть его. Нам-то что? Детинку для боев и купили.

Старший караульный еще раз осмотрел дракона, с сожалением цокнул языком и отвернулся, проверяя, все ли миски пустые. Алабар заторопился:

— А... вы в воинском деле понимаете? Воевали? Как же… вы здесь оказались?

Он хотел спросить совсем другое - нелепо узнику интересоваться судьбой тюремщика. Он просто хотел узнать, сколько пробыл в беспамятстве, и сколько еще здесь торчать, если конечно ответят, а не пошлют по короткому маршруту. Но почему-то совсем другие слова сорвались с языка.

Оба надзирателя замерли.

— Так ты у нас лэ-эр… — с непонятной интонацией не то спросил, не то утвердил арбалетчик.

Краем глаза дракон заметил, как дедок старательно пучит глаза в его сторону. Явно пытается о чем-то предупредить. И Алабар вспомнил фразу, выручавшую в подобных ситуациях не только его.

— Наемник я.

Арбалетчик прищурился.

— А выкаешь чего?

— Так это… старший… по званию.

Оба охранника заметно расслабились. И даже заулыбались. Немолодой караульный в очередной раз осмотрел Алабара с головы до ног и присел перед ним на корточки. Но так, чтобы пленник не сумел достать или допрыгнуть, если вдруг придет ему в голову такая блажь.

— Гляжу молодой ты еще. Знать, ни детей у тебя, ни родни. Ты б такие вопросы не задавал, — снизошел он до ответа любопытному «новичку». — Мне семью кормить надо, паря, а у меня половины требухи внутри нету. Я ее на ратном поле оставил. В Дарае. Король наш за Дарайские пустыни ни сошки никому не заплатил. Мол, победы не было, нате выкусите. Иной раз думаю, лучше б я там остался. Так нет, выжил, теперь в недоимках по самые ноздри. Лекарю должен. За пядь земли с избушкой кривой должен. Жёнка двойню принесла к близнятам-трехлеткам, да чуть Хозяйке душу не отдала. А на паперти много не насобираешь, паря, там своих ушлых хватает.

— Ох, ты ж доля-то кака-ая! — вдруг громко, перебивая прочувствованную речь караульного, заговорил каменотес, и его голос со звоном отразился от низкого свода. — Ох, долюшка-то! Слушал я тебя, чуть не заплакал, так мне тебя жалко стало. Это чтоб своих щенят накормить, ты других продаешь? Ох, бедный, ты бедный.

Каменотес смотрел охраннику в глаза, не мигая, деланно-сочувствующе, насмешливо.

— Плачешься, что тебя из Дарая поперли? А что ты там делал? Убивал. Но там ты чужих убивал, а здесь ты в родном доме кровь пускаешь. Выходит, для тебя нет родного дома. Я для тебя чужак, получается. Как дараец. И наемник этот для тебя чужак, и сопляк, и дед. В Дарае ты просто вражиной был, а здесь ты кто? Здесь ты хуже татя. От него ждут подлости, а от тебя нет. Ты, паскуда, радуешься небось, что тебя за родню держат. Небось, соседям улыбаешься, здороваешься? А чего не расскажешь им, каким способом ты от недоимок спасаешься? Может, они тебя тоже пожалеют. Может…

Плеть свистнула коротко, зло. Мастеровой вскрикнул, схватился ладонями за располосованное лицо и со стоном повалился на солому.

Немолодой караульный стоял, тяжело дыша. Его напарник мрачно глянул по сторонам, быстро пособирал пустые плошки, вытащил догорающий факел и следом за старшим занял место в подъемной клети. Заскрипела лебедка, натянулись толстые цепи, и, повизгивая, медленно заскользили вверх.

2

— Эй, парень, — раздался громкий шепот, когда наверху прогрохотал камень, гася светлый прямоугольник шахтного ствола. — Слышь, наемный! Если жить хочешь, не болтай, что из благородных. Кончат и собакам мясо скормят, чтоб следов не осталось. Ты, видать, не местный, раз не знаешь ничего. Правда что ли из дворян?

— Нет, — разговаривать Алабару не хотелось. Только что произошедшее ставило в тупик. Понимания причин явно не хватало, а надевать черные или белые одежды на каждого из этих людей смысла не было. Да и заниматься сейчас какими-то умозаключениями казалось верхом глупости. Стоило подумать о том, как поступить, когда охрана спустится в следующий раз. Теперь надеяться на внезапность не приходится: наемником сам назвался, и караульные будут внимательней. Он бы так и поступил.

— Врешь, — обрадовался старик. — И правильно делаешь. Вдруг, я сижу тут для этого.

— Для чего? — о принципах поведения в застенках Алабар, конечно, читал. Но не мог и предположить, что теория будет так кардинально проверена на практике.

— Для доноса! Для чего ж еще? Ты вот разговоришься сейчас, а я тебя сдам. А хочешь скажу, почему сдам?

— Скажите, — улыбнулся дракон.