Дар. Золото. Часть 4

— Не выкай! — строго оборвал его «буйный ювелир». — Еще пару раз учтивость покажешь, больше не поверят, а то и мозгокрута позовут. Привыкай. А сдам я тебя, потому, что мне тут сидеть надоело. Наверх хочу.

— И часто зовут… мозгокрута?

— Да так. Не особо. Вперёд, чем сюда человечка привезти, за ним следят, как рыбу вываживают, подсекают. А наш маг всё больше своих на крючке держит, наводки боится. Ну, и с заказчиками дела ведет. Чтоб подсадных не было, и с оплатой не кинули.

— Опытный, наверно, солидный?

На нехитрую уловку дракона выведать что-нибудь о маге, болтливый старичок отозвался сразу, даже с какой-то больной гордостью.

— Так то да! Анисай тебе не кутёк-малолетка! Правда, на счет солидности не скажу, мелок. Но как расфуфирится - парча на камзоле, акула на сапогах, яхонты на перстах - хоть к самому королю на прием. И гонору за троих! В общем, связываться с ним себе дороже. И о том, что ты лэр помалкивай.

— Да не лэр я! Чтоб вас! — разозлился дракон. — Надоели с этим дворянством?

— О. Вот теперь вижу, что не лэр, — строго остановил его дед, — да еще и заезжий. В Вессалии каждый первый знает, что виселицей у нас жалуют только за две провинности. Одна если лэра грохнули или вредительство ему совершили; другая, если дурь потребляли. Так что, наши ушкуйнички тебя лучше сразу покромсают, чем ты случайно выживешь и каждому из них, потом, спрос предъявишь. Они ж понимают, каким ремеслом заняты. И борзые они только тогда, когда ты перед ними в цепях. А придави посильнее, вмиг добропорядочными гражданами станут.

— Значит, надо придавить посильнее, — хмыкнул дракон.

— Надо. Кто давить будет? Если смогёшь, честь тебе и хвала. Только против всего мира не попрёшь, парень. Не попрёшь. Сначала силой обрасти надо, а ты тут сидишь, купцов ждешь. Как ты давить кого-то собираешься?

— Я разве сказал, что собираюсь.

— Не сказал. Только кишкой чую, хоть и назвался ты наёмным - не из простой ты пехоты. Ой, не из простой, — и дедок замолчал, задумавшись.

А дракон прислонился к холодной стене, закрыл глаза, и колючей тоской вспомнилось время, когда летал он крохой над Стамбутом и заливисто смеялся, если наставник ругал за то, что поднимается слишком высоко. Тогда сверкающий сапфировыми искрами беленький дракончик еще не замечал вокруг настороженных лиц, не обращал внимания на тех, кто поспешно уходит с дороги, если он, растопырив неумелые крылья, косолапо ковыляет по длинной… такой бесконечно длинной галерее…

3

Проснулся он от скрежета спускающейся по стволу клети.

Сколько спал, не понял, может час, может больше. Сон сморил после еды, и это оказалось открытием – так происходило только в далеком детстве, когда наигравшись, он был готов уснуть в любое время и в любом месте. Сейчас, еле сдерживая подавленный страх, он остро ощущал себя человеком. Обычным человеком - дико уставшим и больным. Без сил, без зрения, без слуха. Без всего. Он сбился со счета в неудачных попытках обернуться в первую ипостась, и сейчас сам себе казался словно раздетым догола. И медленно, мучительно медленно, замерзающим посреди зимнего холода Серых Гор.

Запрыгавшие на стенках отсветы чадившего факела оповестили, что кто-то снова соблаговолил их посетить, и железная, похожая на большую корзину, клеть лязгнула об пол. Те же самые караульные, что приносили обед, молча подскочили к каменотесу, ни слова не говоря, опрокинули изуродованным лицом в солому, отстегнули цепь, привычно и умело обвязали руки, и потащили ничего не успевшего понять человека к подъемнику.

— Никак маркитаны(3) прибыли? — заелозил на месте дедок, вытягивая шею и пытаясь получше рассмотреть происходящее. — Слышь, касатики, а меня, меня когда наверх? Спину ломит уже, ноги крутит. Мож и меня с ним, а?

— Сиди, блаженный, — раздраженно бросил ему старший, раскручивая лебедку, — тебя там не хватало. И так вой стоит, хоть уши затыкай. Две девки, а крику от них как от табора.

— Девки? — Алабар застыл. И вдруг с ужасом, стукнувшим под дых, вспомнил, как Маринка потеряла сознание. Раньше него! Дракон вскочил, дернулся к заскрипевшему подъемнику, цепь больно врезалась в запястье, заставила остановиться. Он изо всех сил закричал вслед. — Стойте! Какие?! Как они выглядят! Девки! Как?!!

— Ты мотри-и!.. Ожил, болезный! — захихикал дедок, — Тебя что, вместе с кралей повязали? Ай, озорник! Ай, шельма!

Алабар натянул тяжело лязгнувшую цепь. А что если и она тоже здесь? Маринка. Что если и ее сюда притащили? И тоже продадут. Наверх! Ему немедленно нужно наверх! Дракон дернул оковы так, что хрустнуло плечо, но цепь лишь громко брякнулась о стену.

— Эй! Внизу! Тихо там! — глухо раздалось из "колодца", и тут же послышалось недовольное, — а ну не балуй!.. Не балуй, сказал!...Ах ты ж!.. Я ж те щас, падла, ноги оторву!..

Судя по звукам, донёсшимся сверху, мастеровой не захотел лежать связанной овцой, и начал брыкаться. Охранники, пытаясь его угомонить, бросили рукоять механизма, и клеть, раскачиваясь, встала на полпути. Звук ударов, треск разрываемой ткани, скрежет металла о камень, шорох падающих обломков.