Дарители жизни

Главная детская обязанность была наносить в дом воды, чтобы хватило на все хозяйственные нужды. К этому добавлялись подметание двора и вывоз тачками мусора, хождение в магазин, присмотр за стариками и младшими детьми, выпас и обеспечение свежей травой домашних животных, которые не выпасались, заготовка топлива для печки. Топливо брали, где только можно было — рвали сухостой вдоль дорог, собирали раструшенную на полях солому, брали на дороге высохшие кизяки, подбирали по посадкам щепки и сухой хворост. Свободного времени у детей тоже не оставалось, зато они могли погулять в перерывах между работой или при совмещении полезного и приятного. Компаниями они ходили на выпасы и на собирание топлива, косили траву, нянчили малышню, носили воду из колодцев. По ходу дела могли поиграть или покупаться в реке, позагорать.

Игрушек обычно не было. Совсем малым детям отцы иногда вырезали подобие зверей из деревянных чурок, матери шили кукол из тряпья. Но, подрастая, дети отказывались от таких несовершенных подделок существующих реалий и требовали их в натуральном представлении, поэтому главными товарищами игр становились котята и щенки, козлята, жеребята и телята.

Так было и у Прасковьи Яковлевны.

Родилась она 13 октября 1920 года, став первым ребенком у своих родителей и первой внучкой у бабушек-дедушек, которые все еще тогда были живы-здоровы.

Бог не наградил ее большими талантами к творчеству, не была она рукодельницей, не блистала в учебе, не лучилась энергией и задором, не рассыпалась искрами остроумия, не била рекорды в других сопоставлениях со сверстниками и подругами — короче, не выделялась в обыкновенных вещах. Зато щедро дано было ей долгих качеств, тех, которые сразу не бросаются в глаза, а проявляются только с годами, в разгар судьбы, — терпения и трудолюбия. Тут превзойти ее никто не мог! Кажется, во многих людях они есть, но всем достается их чуток, а ей отпущено было необъятной мерой, всей запредельностью, чтобы хватило на все трагедии и драмы, заготовленные впереди.

Выигрывала она перед подругами и внешностью — была чуть ниже среднего роста (158 см), тонкая и стройная, с ровными длинными ногами и с маленькими узкими ладошками. Ее европейски удлиненное лицо с правильными классическими чертами, имело белую бархатистую кожу и едва заметные румянцы на щеках. Но больше всего ее необъяснимая избранность подчеркивалась меткой на правой щеке — тремя выпуклыми мягкими родинками, расположенными вытянутым вниз треугольником. Они поражали не просто нетипичностью, а очевидной намеренностью выделить ее из толпы.

А еще Прасковья Яковлевна никогда не болела!

Она училась в школе средне, но отличалась аккуратностью и прилежанием, и это привлекало к ней симпатии подруг и учителей. Тихая, застенчивая, старательная девочка ни у кого не вызывала раздражения, и этим нравилась людям.

Яков Алексеевич, словно предчувствовал, каким неласковым будет спешащее к ним грядущее, как мало любви и нежности принесет всем, и посильно баловал дочь. Так, он завел отдельного коня, специально чтобы возить ее в школу и со школы.

— Конь этот послушный был, спокойный. Утром папаша выведет его из конюшни, наденет уздечку, повод забросит ему на спину, и он уже знает, что будет везти меня в школу. Папаша поднимал и усаживал меня в седло, — надиктовывала Прасковья Яковлевна своей дочке на диктофон в январе 2002 года. — Я выезжала за ворота, а там пускала коня в бег, чуть наклонялась вперед и от страха закрывала глаза, только чувствовала, как мои подстриженные волосы развевались на ветру и били меня по шее и по горлу. Приезжала в школу лучше всех наутюженная и в чистой обуви. Особенно конь выручал осенью, когда дороги размокали от дождей. Добравшись до места, я спрыгивала на крыльцо, хлопала коня по крупу, закидывала повод ему на спину и отпускала домой. Он знал дорогу, ведь маршрут был простой: в школу — прямо до магазина и направо, а со школы наоборот. После уроков чаще добиралась домой пешком, самостоятельно приходить за мной конь не был научен. Да и помятое платье и испачканная обувь меня уже не заботили.

Зимой и летом бедной Прасковье не удавалось выспаться. А она так мечтала с утреца хотя бы разочек понежиться в постели, никуда не спешить. Ну зимой, известно, школа тому мешала. А летом-то можно было бы? Нет, летний режим дня диктовала работа.

«Хоть я и маленькая была, щупленькая. Но старшая в семье помощница, и родители меня везде брали с собой на работу. Помню однажды поехали мы в степь на прополку кукурузы и подсолнухов, там у нас огород был. Рано встали, чтобы по прохладному времени больше сделать. На поле папаша встал за агрегатом для прополки, а я сидела на своем коне и руководила им, чтобы он таскала тот агрегат по рядкам. Идет себе конь и идет, монотонно и медленно. Солнышко пригревает. Так хорошо вокруг... И меня невольно клонит в сон! Сижу я на коне, а голова на грудь сама падает. Задремала, значит, я, а конь пошел по полю зигзагами. Папаша гневается и дергает полилку туда-сюда, чтобы не срезать всходы. Потом окликает меня: