Дарители жизни

— Да веди коня по рядку! Что ты виляешь?

Я очнусь, выправлю дело, а через пару минут опять засну. Наконец, папаша понял, что я просто сплю! Ну, он взял и хватил меня батожком вдоль спины, чтобы надежно разбудить.

А мама шла следом, полола сапой. Эх, как она увидела, что он ударил меня батогом, как раскричалась на него! Короче, сцепились они скандалить, а там уже и солнце поднялось, припекать начало. Пора была домой уезжать. Приехали все сердитые, молчаливые».

Да мало ли неприятностей выпадало на бедную головку Прасковьи, которые никак не позволяли ей всласть поспать с утра?! Взять хотя бы свиней. Хозяйство у ее родителей было большое, свиней много. А ведь тогда их не содержали так, как теперь, — взаперти. Тогда поросята свободно бегали по двору, росли потихоньку и незаметно вырастали. Потом превращались в огромных боровов, хрюкающих то лениво, то требовательно, роющих носами землю... А ведь рядом, за межой, были соседские огороды, где в основном росли кукуруза и подсолнухи. И вот едва на кукурузе появлялись початки, как свиньи без подсказки понимали, что к чему, и начинали убегать на те огороды.

Да хитрые какие: гуляя во дворе, они громко хрюкали да перехрюкивались, а потраву соседских кукуруз творили молча. И хозяева уже знали: раз тихо во дворе, значит, свиньи где-то шкодят.

Ну бывало такое чудо, что иной раз Прасковью рано с утра не будили, оставляли поспать. Так эти же свиньи!.. Кто должен был бежать по них? Могла, конечно, и Евлампия Пантелеевна побежать, только знала мудрая женщина, что добром это не кончится, потому что рассерчает она на жизнь и до конца дня домашним покоя от нее не будет. Поэтому снова дергала спящую Прасковью и кричала, что свиньи — в чужом огороде.

Проснувшись и не успев одеться, девочка, в чем была, в том спешила наводить порядок. Пока бегала по огородам в поисках притихших свиней, пока загоняла их во двор, сон улетучивался, и ее очередная мечта о райском утре снова пролетала мимо.

В разговорах с подругами Евлампия Пантелеевна хвалилась: «Что за чудо-дочка у меня? Ну только скажи, что надо сделать, и она уже летит стремглав, только патленки ее лопочут на ветру».

Тем не менее по-настоящему счастливой жизнь Прасковьи была только до школьного возраста. Сначала ее, маленькую, нянчили дедушка и бабушка Сотники, в доме которых она родилась. Затем родители затеяли строиться и взяли участок на центральной улице, откуда было рукой подать до дедушки и бабушки Бараненко. Тут ей вообще было раздолье: мед, сад, свежий хлеб и коровка во дворе, дающая молоко, из которого делались превкусные продукты. Первая внучка и у Сотников и у Бараненко, девочка{14}, любимица, красивый ребенок из счастливой семьи, в которой муж и жена очень любили друг друга… В маленькой Паше вся родня души не чаяла.

Но вот один за другим у нее появились братья — Алексей и Петр — и детство кончилось тяжкими обязанностями няньки. Девочка плакала от усталости, от беготни за двумя резвыми мальцами, но Евлампия Пантелеевна была строга к ней и загружала работой без скидки на возраст. Скорее всего, поэтому в течение дальнейшей жизни Прасковья Яковлевна не жаловала маленьких детей и их появление в доме считала несчастьем, обузой и нескончаемыми муками. Она была хорошей матерью и бабушкой, но возиться с малышней ей было чрезвычайно тяжело.

Главная встреча

Родители Прасковьи Яковлевны создали семью, придя в нее из разных миров — отец от земли, из хлеборобской среды, а мама в девичестве крестьянского труда совсем не знала, потому что ее родители жили, как сказать по-современному, за счет оказания услуг населению. Сказывалось это не столько на их статусе, сколько на образе жизни: Яков Алексеевич занимался натуральным хозяйством, производил сельскохозяйственную продукцию и денежку добывал на базарах, когда продавал ее. Происходило это раз в год — осенью, после сбора урожая. А его жена Липа с детства понимала труд так, что за него сразу дают монету.

Кому жилось проще? Конечно, Сотникам, которые даже домашнего хозяйства не держали, и их не беспокоили ни погода, ни цены на продукты, ни заготовки сена-соломы. Они владели ремеслами (Пантелей Савельевич портняжничал), имели знания (Ефросинья Алексеевна была специалистом по родовспоможению) и этим кормились, а жили в симпатичном аккуратном домике в несколько комнат, выстроенном не по сельскому типу — отдельно от хозяйских построек. Сада при доме не было и прямо со двора, расстилающегося на взгорке, открывался чудный вид на ложбину, по которой протекала Осокоревка и от которой в зной исходила прохлада. Только по кромке нижней границы усадьбу отделяли от дороги кусты дерезы, остающиеся тем не менее ниже взгляда и не загораживающие от него горизонт.