Дарители жизни

По опыту своей сестры Натальи, который ей вспомнился под руку, Евлампия Пантелеевна знала, что в таких ситуациях нельзя медлить, надо спешить, пока молодые сердца не остыли и пока не появилась привычка смотреть на случившееся как на нормальный ход событий. Не дай Бог опоздать, тогда ничего склеить не удастся. Коли должен появиться на свет ребенок, то надо сделать все возможное, чтобы у него был законный отец. Итак, решено было организовать заключение брака к следующему приезду дочери.

К этому дню предстояло многое сделать. Евлампия Пантелеевна все продумала и всем нашла работу. Яков Алексеевич должен был договориться в сельсовете, чтобы там не было задержки с регистрацией брака. Прасковья Яковлевна приезжала из города так, что добиралась домой часов в пять. Так вот к шести часам ее с Борисом Павловичем должны ждать в сельсовете и без очереди или проволочек расписать.

— Скажи им, что случай особенный. Невеста — студентка! Это серьезно.

— Да, скажу, — Яков Алексеевич хорошо умел улаживать чужие неприятности, а перед своими терялся и нервничал.

— Петрусь! — позвала Евлампия Пантелеевна младшего сына. — Ты оббеги, сынок, родню: дедушек-бабушек, моих и отцовых сестер и братьев, пригласи на воскресенье отобедать с нами. Часа на два, так чтобы Паша успела на вечерний поезд. Скажи, по случаю ее бракосочетания. Отдельно подчеркни, что это не свадьба, а просто обед. Понял?

— Все? — запрыгал на одной ноге мальчишка. — Больше ничего?

— Пригласи также родных Бориса, — она блеснула недовольным взглядом, не вполне смирившимся. — Куда ж теперь без них. Приютили нашу беглянку...

— Сделаю! — сказал Петр и убежал.

Алексей, как закоперщик всей кутерьмы, должен был встретить Прасковью Яковлевну с поезда, проводить к Борису Павловичу, потом забрать у Александры Сергеевны пошитое для нее платье, нарядить в него и на шесть часов обоих голубков, умытых и причесанных, привести в сельсовет. А завтра на два часа доставить к родителям на обед.

Раздав всем распоряжения, Евлампия Пантелеевна осталась одна, села за стол и оперла голову о руку. Задумалась...

— Гляди, не захочет Борис записываться с Пашей, а ты такую бучу подняла, — услышала она за спиной несмелый голос Ефросиньи Алексеевны. — Одного позора страшишься, а на другой нарываешься... Засмеют люди.

— Вы, мама, совсем обо мне слабого мнения. Да я еще в первый день, как узнала правду, договорилась с Борисом...

— Неужели ходила к нему?

— Зачем к нему? Я понесла портнихе заказ на новое платье для Паши, а там заставила привести Бориса и обсудила с ним все.

— Ну? И как он вообще?

— Нормально. Поженимся, говорит, если благословите на счастье. Они, видите ли, хотели в городе регистрироваться, по месту Пашиной прописки. Исподтишка, значит. Стала бы я ждать их милости!

Ефросинья Алексеевна села рядом, взяла дочь за руку, погладила ее кулачек, посмотрела ласково.

— Устала?

— Душой намаялась, мама.

— А готовить-то нам немало придется. Вдвоем не справимся.

— Я подруг попросила помочь, Аринку нашу да вот Сашу Заборнивскую, — она кивнула в сторону соседей. — А еще Любовь Назаровна обещала прийти, твоя ученица.

— Хорошо, — прошептала старушка. — А насчет Паши... ты не сокрушайся. Дети, они и даются для того, чтобы жить по-своему. Может, того, что ты для нее хочешь, она не умеет добиться.

— Я уже смирилась, мама, — вздохнула Евлампия Пантелеевны. — Только жалко своих усилий. С ребенком да с мужем пойдет ее учеба коню под хвост.

На улице темнело, загорались первые звезды. До решающего дня оставалось двое суток.

На регистрацию брака родители невесты не пошли, но зато в воскресенье встречали молодых на своих воротах иконой да хлебом-солью:

— Благословляем на счастье, — с поклоном сказали они.

Прасковья Яковлевна, целуя икону, пустила слезу и мысленно попрощалась со своей юностью. Она стала женой в девятнадцать лет — рано и неожиданно. Кто же знал, что так получится...

Выносливая молодость

Жить целый год у сестры молодым не пришлось. Запротестовал Борис Павлович:

— Как это я буду тут неделями жить один, в то время как ты находишься в таком положении... Нам надо быть вдвоем.

— Но это же всего до лета... — попыталась возразить Прасковья Яковлевна, не очень расположенная к новым переменам.

— Все равно, — возразил Борис Павлович. — Ты в свободное время подыщи квартиру, какая тебе понравится. А я приеду и найду в городе работу.

Квартира нашлась быстро, причем совсем дешевая. Это был частный дом на улице Тесной, чуть западнее вокзала. Добираться оттуда до места, где Прасковья Яковлевна слушала лекции, было не так неудобно, как долго: надо было идти пешком до вокзала, потом ехать первым маршрутом трамвая до улицы Артема, а там еще пройти два квартала до корпуса университета на улице Шевченковской.