Давид Аркин. «Идеолог космополитизма» в архитектуре

^{Ил. 78. Книги Аркина «Растрелли». М.: Госстройиздат, 1954. Обложка И. Ф. Рерберга}

В книге о Захарове и Воронихине Аркин, как говорилось выше, не упоминает имени Леду и вообще отказывает русской архитектуре начала XIX века в каком-либо французском влиянии. Растрелли же вновь стал «Варфоломеем Варфоломеевичем»[545], чье творчество самобытно и не связано с европейским контекстом: «Обозначая стиль Растрелли — стиль русской архитектуры 30–50‐х годов XVIII века условным термином „русское барокко“, следует поставить внятное ударение на первом слове»[546]; «анализ основных архитектурных произведений Растрелли показывает, что его ведущие идеи и приемы чужды эстетике западноевропейской архитектуры XVIII века»[547]

.

С началом «борьбы с архитектурными излишествами» вернулся и Аркин — архитектурный критик. В 1954 году — на новом витке борьбы с формализмом — на собрании в Академии архитектуры СССР, он, в частности, говорил о том, что «неправильные представления о красоте, о стиле советской архитектуры послужили одной из причин появления украшательства в архитектуре, всей той мишуры, которая так всех коробит»[548]. Аркин вновь выступил с апологией пуризма, как в конце 1920‐х, когда в «правдинской» статье он восхвалял Ле Корбюзье, который «решительно срывает с железо-бетонного костяка современной постройки ветхое ручное кружево архитектурных стилизаций, всяческих украшений фасада, всяческих имитаций». Только «кружево» теперь превратилось в «мишуру», а «украшения» — в «украшательство».

Для сравнения: на собрании присутствовал и А. И. Михайлов, который также выступил против «излишеств» и «украшательства», однако «предостерегал против отклонений в сторону конструктивизма, чуждого советской архитектуре»[549].

В конце своего доклада Аркин был еще более решителен, позволив себе «космополитическое» высказывание — он обвинил Академию архитектуры в том, что она «является единственным научным учреждением, где не ведется систематического анализа того, что делается в зарубежной практике»[550]. К слову, спустя год Академия будет реорганизована[551].

Впрочем, основные работы Аркина конца 1950-х — последних лет жизни — были посвящены скульптуре[552]

. А преподавание в Строгановке символически вернуло его в начало творческого пути — к художественной промышленности.

Питер Блейк: «Чистка в советской архитектуре»

Своего рода эпитафией борьбе с космополитизмом стала статья «Чистка в советской архитектуре», опубликованная в сентябре 1949 года в нью-йоркском журнале Architectural Record. Ее автором был Питер Блейк, тогда куратор Отдела архитектуры и промышленного дизайна Музея современного искусства в Нью-Йорке, а впоследствии — влиятельнейший архитектурный критик[553].

Начало чистки Блейк связал с публикацией 25 сентября 1948 года в «Правде» упоминавшейся выше статьи А. В. Власова «Назревшие вопросы советского зодчества», которая, по словам автора, «положила конец современной архитектуре в Советском Союзе, раз и навсегда изгнав „пессимистический формализм“ Запада и провозгласив „оптимистический социалистический реализм“»[554].

Блейк проницательно, хотя и несколько наивно, но главное — едко объяснял причины начавшихся чисток изменением архитектурного дискурса: