Давид Аркин. «Идеолог космополитизма» в архитектуре

Чтобы понять эту чистку в архитектуре, необходимо вернуться в 1931 год, когда в конкурсе на новый Дворец Советов победил памятник «итальянского Возрождения», при том, что в конкурсе участвовал Ле Корбюзье и другие. Его реакционный эклектизм оказал глубокое влияние на советскую архитектуру вплоть до нацистской интервенции.

Многие русские архитекторы, исключительно многообещающие в конце 1920‐х годов, по приказу Центрального комитета партии были вынуждены обратиться к классическим ордерам и безопасным формулам, опробованным на «буржуазном» Западе. Начинив свои мраморные свадебные торты гигантскими оберегами Иосифа Сталина («мудрый вождь и учитель, величайший ученый нашей эпохи»), советские архитекторы были вполне уверены, что принимают все необходимые меры предосторожности против ГПУ. Однако они не могли осознать, насколько полицейские государства боятся свободы мысли своих собственных интеллектуалов. Партийная линия была изменена и повернута в обратном направлении, чтобы заставить художников отказаться от собственных слов и отречься от своих «грехов», демонстрируя свое полное подчинение.

В конце войны советский режим снова изменился в сторону того, что архитектор Лукомский назвал «советским стилем Победы». Его истоки тройственны: неоклассицизм, регионализм (предпочтительно византийский) и «социалистический реализм» (что, выражаясь простым языком, означает больше 50-футовых сталиных на крыше). Но самой важной чертой этого нового стиля является неприятие всего западного и поддержка всего восточного. Другими словами, дворцы Ялты, а не Флоренции[555].

Далее Блейк рассматривает отдельные случаи опальных архитекторов: Шкварикова, Циреса, Габричевского, Жолтовского, Бурова, Алабяна и других. Про Аркина он пишет: