Такова гражданская мораль этих некогда столь прославленных «Дум». Всякий согласится, что она необычайно скромна и сдержанна. Либеральная нота, и тем более протестующая, в них почти совсем не слышна, хотя у Рылеева было намерение заставить ее звучать громче. В его черновых тетрадях сохранились наброски двух дум, по содержанию значительно более смелых, чем те, которые попали в печать. Одна посвящена памяти Марфы Посадницы – тогда очень популярной свободолюбивой героини, другая не менее либеральному и также тогда очень любимому образу Вадима, восстающего за свободу родины против ее утеснителей-варягов.[526]
Эти думы остались неоконченными и не были напечатаны, а в тех, которые напечатаны, мы можем выискать разве лишь самые туманные намеки на настоящий оппозиционный либерализм. В думе «Рогнеда» есть строфа, которая грозит «притеснителям». В думе «Богдан Хмельницкий» воспевается свобода украинской вольницы и, наконец, в думе «Царевич Алексей», которая также своевременно в печать не попала, есть самый невинный намек на крепостное состояние.[527] Все остальное, что в этих «Думах» Рылеевым воспето и прославлено, – не возвышается над уровнем самой благомыслящей гражданской морали, очень общей по своей формулировке.Такая умеренность понятна, так как почти все «Думы» были сочинены Рылеевым в годы (1821–1823), когда его общественные чувства еще не вполне обострились. Это не мешало современникам восхищаться «Думами» и как ценной литературной новинкой, и как гражданским подвигом.
Прослушаем несколько таких отзывов, и мы увидим, как своевременна была эта, хотя и очень скромная, политическая песня Рылеева.