Дела минувшие

– Павел Афанасьевич, я понимаю вашу загруженность. Но дело относится до уголовных, я не могу поручить его Дурново[47] и еголюдям. А у вас есть Лыков, да и сами вы собаку, извините, съели. Извольте выполнять. Со своей стороны обещаю помочь, чем требуется.

Статский советник попросил о двух вещах. Пусть с него и с Алексея временно снимут мелкие дела, отнимающие время. Крупные, вроде дознания аферы в ведомстве императрицы Марии Федоровны, можно оставить. Там конец уже виден, надо лишь оформить бумаги. Дело об убийстве князя Друцкого-Соколинского с подделкой его векселей тоже близко к завершению. Прочее, что время от времени падает на голову сыщикам, лучше отложить. Плеве тут же с этим согласился.

Вторая просьба была щепетильнее. Алексей экстерном заканчивал юридический факультет Петербургского университета. Ему оставалось отучиться еще год, и можно будет повесить синий ромбик на вицмундир. Диплом давал гарантию, что Лыков не застрянет в нижней половине Табели о рангах до самой пенсии. Конечно, Иван Дмитриевич Путилин окончил лишь гимназию, да и ту на бумаге, а выслужил генеральский чин. Но те времена в прошлом, чинопроизводство ведется все строже. Без высшего образования карьеру теперь не сделать, будь ты хоть трижды Сенека. А приват-доцент Рощин придирается к Алексею и заворачивает все его рефераты, заставляя переделывать. Хотя сам цивилист и в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных не понимает ни бельмеса. Хорошо бы приструнить задаваку. А титулярный советник Лыков тем временем геройски, как всегда, исполнит царево приказание…

На этих словах директор Департамента поморщился. Университетская братия много о себе мнит, там автономия, им никто не указ. Однако попробовать можно, ежели зайти сверху.

– Вы уж попробуйте, пожалуйста, Вячеслав Константинович, – поднажал Благово. – Этот Рощин каждое утро у себя в гостиной кофей пьет и манжеты меняет. А Лыков третьего дня заграбастал самого Лежаву, убийцу начальника почтово-телеграфной конторы в Малой Вишере и всей его семьи… Тоже, кстати напомнить, выполняя августейшее поручение. Для этого Алексею пришлось двое суток просидеть в курятнике напротив укрытия негодяя, питаясь сухарями и заедая их снегом. Он человек военный, видел и не такое, но… Лежава ему щеку распорол. И едва не зарезал, сволочь. Убить Лыкова, слава богу, весьма трудно, однако… А тут какой-то приват-доцент. Вы же понимаете, что всякое образование, полученное экстерном, это фикция. Но есть люди, которые заслужили особое к себе отношение. Алексей – из таких.

– Я знаю, – тут же согласился действительный статский советник. – Хорошо, что вы напомнили мне про тот случай. Августейшее поручение, выполненное с риском для жизни… Я поговорю с министром. Думаю, Николай Павлович согласится со мной и телефонирует Александру Павловичу[48]

.

Так Алексей избавился от зануды приват-доцента и получил свободу в новом дознании.

Сыщики начали с визита в Петербургское отделение Азовско-Донского банка. Именно там был выдан онкольный кредит[49] на огромную сумму в триста сорок тысяч рублей некоему Тышлинскому, директору-распорядителю механического и литейного завода в Шлиссельбурге. В качестве обеспечения поляк предоставил четырехпроцентные облигации Государственного банка 1880 года на полмиллиона рублей. Кредит был получен, заемщик даже выплатил проценты за первый месяц, после чего исчез. При рассмотрении залога ценные бумаги оказались поддельными. А Тышлинский сбежал, бросив завод, который пребывал – что выяснилось с запозданием – в банкротном состоянии. Когда заимодавцы принесли липовые облигации в Экспедицию заготовления государственных бумаг, там ахнули. Столь высокого качества подделки они еще не видели. Даже водяные знаки просматривались! Как это возможно? Два года назад серии уже подделывали. Тех мошенников, родом из Одессы, арестовали, но у них качество было много хуже. И вот опять… Чиновники помчались к министру финансов. Если подобные «блины» хлынут в кредитные учреждения, особенно в провинции, проблем не оберешься. И Бунге в очередном высочайшем докладе рассказал историю государю.

Благово с Лыковым с умным видом пощупали фальшивки: какая работа! Сбежавшего управляющего объявили в циркулярный розыск, особое внимание при этом уделив Привисленскому краю[50]. Неделя прошла в ожидании – вдруг мошенник попадется и дело в шляпе? Но вместо радостной новости пришла другая, нехорошая: в Самурзаканском участке Очамчирского округа всплыли поддельные «лексеи». «Лексеями» называли двадцатипятирублевые билеты с изображением царя Алексея Михайловича. Бумаги оказались очень похожи на настоящие, что сразу напомнило про липовые облигации.