Дела минувшие

– Он мой доверенный в Петербурге, и не только мой, но и многих наших. Полгода назад освободился из Псковской губернской тюрьмы, отбывал год за скупку краденого. И…

Алексей поднял голову:

– Давай без запинок, если не хочешь на Сахалин. А я подчеркну про твое раскаяние в докладе государю.

– Ежели правду хотите знать, то фальшивые билеты выделываются в самой тюрьме, – выпалил Лотерейчик.

Питерец с трудом сохранил безразличное выражение лица:

– Продолжай. Мы и без тебя знали об этом факте, но нужны подробности. Иначе за что тебе смягчение участи?

– Подробностей Ицка мне не сообщал. Знаю лишь, что фабрикуют бумаги наши, которые там сидят. Станок поставили! Граверы, надо полагать.

– Смотритель, конечно, в доле, – буркнул себе под нос, как о само собой разумеющемся, сыщик.

– Иначе нельзя, – подтвердил мошенник.

– На каких условиях ты их взял?

– В шестьдесят процентов от номинала, – вздохнул Лотерейчик. – Уж больно хороши! Все моя жадность…

Больше он ничего сообщить не мог, но протокол допроса подписал. Передав его следователю Кутаисского окружного суда, Лыков отправился домой. Когда он явился в Департамент, там уже дым стоял коромыслом. За время командировки титулярного советника поддельные билеты всплыли в трех казначействах: лодзинском, екатеринославском и могилевском. Афера приобретала характер эпидемии.

У министра внутренних дел состоялось срочное совещание. Граф Игнатьев позвал трех департаментских: Плеве, Благово и Лыкова. От Министерства финансов присутствовал директор особенной канцелярии по кредитной части статский советник Левенгрен.

Опираясь на сведения, добытые Алексеем в Кутаиси, Благово сделал доклад. Фабрикация фальшивых денег в тюрьмах – не бог весть какая новость, сказал он. Этим давно грешит, к примеру, Нижнеудинская тюрьма. И ничего нельзя сделать, потому как служители в доле и ловко скрывают следы. Хорошо хоть, что в Иркутске выделывают билеты мелкого номинала и качество их дрянь. Фальшивки легко распознать, ущерб для государства невелик. А тут другое дело. Масштаб аферы может оказаться значительным, до миллиона рублей! А уровень доселе невиданный, даже чиновники с Фонтанки, 144[51], с трудом различили подделку.

– Не понимаю, – перебил тут сыщика финансист. – Это же тюрьма! Ввалиться и открыть станок. Он не пилюля, за щеку не спрячешь. Взять негодяев с поличным, вместе с покровителями и укрывателями. Евреи-граверы – много ли их в Псковской тюрьме? Не понимаю.

Игнатьев покосился на Плеве, а тот – на Благово. Вице-директор пробурчал:

– Поехали Андроны на немазаных колесах… Так мы сорвем верхушку, а корень останется. И через несколько месяцев фальшивки снова появятся в обороте.

– Отчего же корень останется? Смотря как рвать! – задиристо возразил Левенгрен.

Павел Афанасьевич продолжил тем наставническим тоном, который всегда раздражал людей не особо умных:

– Смотрителю провинциального тюремного замка не под силу такое масштабное предприятие. Он лишь укрывает и помогает выносить за ворота. А главный организатор нам неизвестен. Вряд ли он сидит за решеткой подле станка, который вы надеетесь обнаружить. Не удивлюсь, если главарь живет в Варшаве или Берлине.

– И что? Терпеть аферу дальше?

– Нет, зачем же. Пресечь ее надо, только по-умному, а не так, как вы предлагаете.

Финансист смутился, а чины МВД про себя улыбнулись. Благово хладнокровно объяснил, что он считает правильным:

– Нам нужна вся сеть, а не станок с двумя граверами. Цепочка сообщников, которая приведет нас к хозяину дела. Еще важно пресечь сбыт фальшивок. Как они покидают тюрьму? Сколько у главаря таких, как Ицка Серкин? Куда ведут потоки? Начальник тюрьмы вряд ли знает ответы на эти вопросы. А вы – налететь, повязать… Нет, нужно поместить в тюрьму своего агента. Умного, смелого, внушающего доверие фартовым. Такого, как титулярный советник Лыков.

Помощник уже знал идею шефа и промолчал. Но удивился Плеве:

– Как же Алексей Николаевич сможет внушить доверие фартовым? Да у него на лице написано, что он честный человек.

– Зато там не указано, что он чиновник Департамента государственной полиции. Честный человек? Пожалуй, и этого я не вижу. Разве что симпатическими чернилами, а так…

Благово явно развлекался, не стесняясь присутствием министра. Его превосходство в сыскном деле было слишком велико, чтобы кто-либо из присутствующих мог одернуть вице-директора.

Плеве стал догадываться:

– Вы хотите сделать Лыкова «демоном»?

– Именно так.

Директор обратился к начальству:

– Николай Павлович, мысль весьма любопытная. «Демонами» уголовные называют полицейских агентов, которые проникают в преступную среду под чужой личиной. Это самый эффективный способ получить внутреннее осведомление. Но и самый рискованный. В случае раскрытия агенту грозит гибель.

Игнатьев поморщился:

– Я слышал про «демонов», но в общих чертах. Операции такого рода крайне редки, верно?

– Точно так, Николай Павлович. Слишком опасно, во-первых, и слишком трудно найти подходящего человека, во-вторых. И я не думаю, что Лыков именно тот, кто нужен.

Алексей хотел возразить, но шеф опередил его: