Дела семейные (СИ)

– …Они, подснежники то есть, ее сразу напугать хотели. Но не вышло. Тому, кто служил при капитане Рагнаре Хларе, наверное, уже ничего в жизни не страшно. Этот кровожадный тилл сам морды бил и другим не запрещал. Стража держалась на кулаке. Можно было уничтожить Пятку одним ударом, не разбирая, чья вина там больше. Ребенок бандита все равно со временем попадет на каторгу, почему бы не отправить его туда пораньше, а родители душегуба повинны уже в том, что воспитали выродка. Честно скажу тебе, многих из обитателей «ям» можно было прикончить во время штурма, и миру от этого стало бы только лучше. Хельга не позволяла. Фунс побери, Ларс! Она вообще не должна была в этом участвовать. Дело прознатчика – сидеть в кабинете, а не бегать с клинком и пистолетом за преступниками. Она могла бы сделать вид, что испугалась, и тогда бы про нее скоро забыли. А Хельга лезла повсюду, чуть не дралась со стражниками из-за чумазых сопляков, визгливых баб и омерзительных стариков. Препятствовала полной зачистке хибар подснежников, проводила расследования на месте. Наша хесса Справедливость. Сейчас уже и не скажешь, сколько людей осталось в живых, потому что Хельга говорила «нет». Сумела, однако же, выявить лежбища нескольких действительно жирных «окороков». Тем не менее ее начинали ненавидеть не только чужие, но и свои. Мы, те, кто еще был верен Хельге, дико злились и пытались уберечь ее любой ценой. Один раз придумали запереть в доме, но связать не решились, и хесса главный прознатчик вылезла в окно. В первый и последний раз видел ее вне дома такой рассерженной и растрепанной. Да, злились мы ужасно, но все прочнее сплачивались вокруг нашей предводительницы. Так создавалась нынешняя Палата Истины. Благодаря этому Гехт сейчас один из самых спокойных городов земли Фимбульветер. Если случаются крупные неприятности, то в основном из-за заезжих нарушителей закона.

Оле отставил пустую кружку и, задумчиво глядя в окно, добавил:

– Незадолго до всего этого Хельга хотела забрать к себе дочь.

– Ларс, слышишь?

Поскрипывание снега. Кто-то грузный, но ловкий идет вдоль стены склепа. В такт шагам скрежет, как железом по камню. Скрип-скрип-шкряб, скрип-скрип-шкряб…

– Вернулся, – громко, не таясь, сказала Хельга. – Будет теперь вокруг виться, запугивать.

Сестра указала мне на дверь, и мы с оружием в руках встали по обе стороны от проема.

Снова раздался скрежет, противный, но уже другого звучания. Кто-то навалился на дверь, она начала медленно открываться, сдвигая все, что мы перед ней сложили.

Отошла от косяка на версе и замерла.

Сопение принюхивающегося хищника и тихий довольный смешок.

Я ждал, что упырь сейчас полезет в склеп или хотя бы откроет дверь пошире, но нежить затаилась снаружи.

Прошло довольно много времени, и ход его не был иллюзией. Луна, едва заглядывавшая в дыру на крыше, теперь была видна целиком, а упырь по-прежнему не подавал признаков жизни. Хотя какие признаки жизни могут быть у ходячего трупа, сказать «не подтверждал своего присутствия» будет лучше.

Дверь по-прежнему была приоткрыта. Если сделать пару осторожных шагов, то можно выглянуть, посмотреть.

Я чуть двинулся и тут же заметил, что Хельга смотрит на меня в щель между дверью и косяком и строго грозит пальцем. «И думать не смей!»

Теперь луна прочно застряла в дыре посреди крыши. Поглядывала с любопытством: что у нас происходит? А не происходило ничего.

Оле Сван рассказывал о таком способе доводить противника до полной потери разума, когда уже становится совсем невмочь переносить душное бездействие и неизвестность, и уже плевать, что дальше, лишь бы вырваться на волю, только бы хоть что-то изменить. Осада равно мучительна для обеих сторон, кто кого перетерпит, тот того и переживет.

Я уже несколько раз перекладывал шпагу из руки в руку, при внезапной атаке затекшее запястье может здорово подвести. В щель между дверью и косяком видел, как затаившаяся по ту сторону Хельга проделывает с взятым в трактире топором не менее затейливые манипуляции.

Упыря она заметила первой. Я настолько одурел от холода, сумрака и скуки, что только когда сестра, яростно зашипев, шагнула вперед, понял, что в склепе стало темнее, запах сырости и тлена усилился, а дыру в крыше почти полностью закрыла черная уродливая туша. Упырь протискивался внутрь упокоища.

Зрелище это было настолько омерзительно, что я схватил первый попавшийся под руку обломок камня и запустил им в клыкастую рожу. И ведь попал! Нежить сорвалась, рухнула вниз, завозилась среди старых гробов.

Хельга мгновенно оценила ситуацию.

– Бежим!

Выскочив из склепа, мы дружно потянули дверь. Хорошо, что замок висел тут же, и защелкнуть его не составило труда.

До ворот нам нужно было преодолеть меньше сотни версе. Не очень большое расстояние, когда бежишь по знакомой чистой вымощенной брусчаткой улице. Но на заснеженном старом кладбище все по-другому.