Дела земные

Не было среди нас мальчишки, который не боялся бы тетушки Зеби. Мужского сложения, рослая, загорелая, крупный нос с горбинкой, зычный голос, уверенная походка — все это делало ее непохожей на других женщин. За ухом у нее постоянно красовалась веточка райхона, благо в ее дворике, у самого берега Дархана, райхон рос так бурно, как нигде больше.

Когда я увидел тетушку Зеби впервые, то очень перепугался. Должно быть, тогда я был совсем еще маленьким. Как-то мать повела меня к ней, зачем — не помню. Помню только, что сидели мы у нее долго, а я не переставая капризничал. Как ни старались обе женщины, а успокоить меня не могли. Тогда тетушка Зеби рассердилась.

— Или ты замолчишь, — пробасила она, — или я сейчас же упрячу тебя в свои штаны! — при этом сделала такое свирепое лицо, что я вмиг лишился голоса.

Больше всего на свете тетушка Зеби любила своего рыжего, кудрявого, голубоглазого русского мальчика — Вали. На какое бы торжество она ни попадала, всегда потихоньку бросала в широкий рукав платья конфеты, плоды джиды и приносила своему любимцу. А рукав ее был так широк, что тюбетейка Вали быстро наполнялась всякими лакомствами. Вали не был жадным, и всем, что приносила мать, он делился с нами… Но не дай бог кто-нибудь обидит Вали! Хоть пальцем тронет. Тетушка Зеби гневно набрасывалась на мать обидчика: «Ты, словно коза, каждый год по ребенку рожаешь, а он у меня один-единственный! — горланила она. — И если твой хулиган посмеет еще раз обидеть его, руку ему оторву и в огонь брошу. Так и знай!»

Очень любила тетушка Зеби своего сына. Да, собственно, сыном он ей и не был. Отец рассказывал, что, когда в Узбекистан привезли эвакуированных детей, каждая семья считала своим долгом взять к себе хотя бы одного ребенка. Тетушка Зеби тоже пошла за ребенком, но ей отказали: мол, одинокая, сама в помощи нуждается. Тогда тетушка Зеби стукнула кулаком по столу и такой скандал закатила, что в конце концов ей и отдали этого самого Вали.

Хоть тетушка Зеби и была одинокой, она ни в чем не отказывала Вали. Даже угощение устроила в честь Вали, сварила плов на всю махаллю. Вали учился со мной в школе, неплохо учился, особенно по математике, вот только с узбекским языком был не в ладах. Никак не мог выговорить узбекские буквы «к» и «г». Наша симпатичная учительница Рисолат-апа, зная это, не очень мучила его.

Однажды в школу нагрянула комиссия из четырех человек. Они расселись на задних партах. От волнения у Рисолат-апа дрожал голос. В классе стояла мертвая тишина. Вдруг распахивается настежь окно, и раздается зычный голос тетушки Зеби:

— Вали, на, возьми хлеб!

А Вали всегда сидел на парте возле окна. Все разом повернули головы в его сторону. Вали покраснел как помидор. Не зная, что делать, он отчаянно замахал руками, чтобы тетушка Зеби ушла, но та, ничего не понимая, продолжала свое:

— Ну, бери же, а то руку обожгла! — сказала она сердито и протянула в окно две ржаные лепешки. В классе запахло свежеиспеченным хлебом.

Рисолат-апа на мгновенье замерла, а затем кинулась к окну.

— Что же вы делаете, хола? — сказала, она, чуть не плача. — У меня урок. Ведь это же школа.

— И сама знаю, что школа! Не мечеть же! — Голос тетушки Зеби набирал силу. — Мальчик мой утром ушел, даже чаю не выпил. Что ж, ему голодным сидеть, что ли?

Рисолат-апа взмолилась:

— Тетушка, милая, комиссия у нас.

— А что, комиссия хлеб не ест? Пусть мой мальчик поумнеет на один час позже. Если комиссия, то он должен сидеть и слюни глотать, да?

В классе, где до сих пор царила мертвая тишина, раздался гомерический хохот.

— Вон и комиссия твоя смеется! — Тетушка Зеби просунула голову в окно. — Бери, сынок, ешь, не стесняйся.

…А однажды наш джурабаши ударил Вали за то, что он отказался пасти его корову, и у того пошла кровь из носа. А на следующий день мы сидели под тенью ив, отдыхали, когда на краю нашей площадки для игр показалась тетушка Зеби.

Той тронул за плечо джурабаши.

— Ты пропал! Тетушка Зеби идет, беги!

Джурабаши вытаращил глаза. Поднялся во весь рост, а затем махнул рукой и опять улегся на шинель.

— А что она мне сделает? Сама вон еле ноги передвигает.

И правда, тетушка Зеби шла с трудом. Опираясь на палку, которую держала в руке, и через каждые два шага останавливалась. Прихрамывала.

— Похоже, ногу подвернула, — сказал наш джурабаши.

Тетушка Зеби, кряхтя, подходила все ближе. Но когда осталось до нас шагов пять, куда только подевалась ее хромота. Высоко подняв палку над головой, она в два прыжка очутилась перед нашим вожаком. Одновременно с хрустом палки мы услышали истошный вопль джурабаши.

— Вот так, — пробасила тетушка Зеби, — будешь знать! — Она еще раз ударила джурабаши по шее. — Вот так тебе, в следующий раз не будешь пускать кровь из носу тем, кто младше тебя.

Джурабаши никак не мог вырваться из рук тетушки Зеби.

— Ой! Хватит, мама! — Вали вцепился руками в палку.

— Я больше не буду! — Джурабаши обхватил руками голову. — Милая тетушка! Не буду больше, голову даю на отсечение, что не буду!

— Мама! — Вали с мольбой во взгляде смотрел на мать. — Не надо!

Тетушка Зеби отшвырнула палку.