Дело наследника цесаревича

На это неофиту было нечего возразить, и он послушно выпрямился под струями воды. С каждой минутой становилось все холоднее, зуб уже не попадал на зуб. Коллежский советник попытался сложить согревающую мудру, но сэнсэй прикрикнул на него, потребовав не жульничать.

Загорский подумал, что при таком подходе самое меньшее, что ему грозит, так это воспаление легких.

– Да, ты можешь умереть, – согласился ямабуси. – Но если повезет, ты очистишься и пробудишься к новой жизни. И в этой жизни все вокруг станет твоим союзником – люди и животные, боги и духи, земля и небеса.

Загорский слушал, изнемогая от холода. Он чувствовал, как из тела его капля за каплей уходит жизнь. Снаружи на макушку ему падала ледяная вода, изнутри – кровь била в голову. Апоплексический удар, думал он, вот чем закончатся твои поиски синоби… Коллежский советник уже почти не владел собой, кожа его сделалась синей, он захлебывался ледяной водой.

Кажется, ямабуси наконец пожалел его.

– Представь, что ты столб огня! – гулко крикнул он. – Огонь пронизывает тебя с головы до ног! Твои руки, ноги, голова охвачены жарким пламенем, от которого нагревается и начинает кипеть вода… Источник этого пламени – твой та́ндэн[31], горячий, как тысячи солнц. От огня его испаряются водопады и высыхают реки, от огня этого начинается космический пожар…

Хорошо, что Харуки был начеку и, когда Нестор Васильевич потерял сознание, мгновенно кинулся в водопад и выволок оттуда посиневшего, бездыханного Загорского. Стал щупать ему пульс – хозяин не подавал признаков жизни.

– Кажется, умер, – сказал он, с недоумением глядя на сэнсэя.

Ватанабэ нахмурился: этот русский выглядел достаточно крепким – и вдруг не смог выдержать пары часов под водопадом? Тут что-то не то. Возможно, у него какая-то скрытая болезнь. Людям с такими болезнями надо быть крайне осторожными, становясь на путь сюгэндо. У людей здоровых обычно пятьдесят шансов из ста – умереть, и пятьдесят – остаться в живых. Но люди со скрытыми болезнями умирают в девяти случаях из десяти. Он должен был сказать о своих болезнях.

– Как же он сказал бы, ведь он и сам мог не знать, – возразил Харуки.

Старец на это ничего не ответил, только присел над хладным телом коллежского советника и стал массировать ему точку под носом и точки на руках. Спустя минуту мокрые ресницы Загорского дрогнули.

– На сегодня тренировка закончена, – сказал ямабуси и скрылся в лесной чаще, кажется, совершенно не беспокоясь о дальнейшей судьбе неофита.

Харуки посмотрел ему вслед, но сказать ничего не осмелился, только глазами заморгал. С большим трудом он втащил полуживого Загорского на мула, и повел его в поводу. Собственный мул японца беспечно стучал копытами сзади.

* * *

Последствия варварской тренировки оказались более тяжелыми, чем можно было ожидать. Несколько дней Нестор Васильевич провел в жару, он метался и бредил. Харуки, как заботливая нянька, не отходил от него ни на шаг, постоянно меняя холодные компрессы, которые сохли на больном почти с такой же скоростью, как на раскаленной печке.

Снадобья, которые Харуки купил по совету аптекаря, не помогали. Загорскому с каждым днем становилось все хуже. Приглашенный доктор исследовал его пульс и ушел озадаченный, так и не назначив новых лекарств. Харуки он посоветовал связаться с русским консулом – тот наверняка знает, как доставить тело на родину.

Помощник Загорского пришел в ужас и совершенно потерял самообладание. Как он объяснит русскому консулу, почему хозяин оказался в таком состоянии? Не будут ли его самого судить за то, что он не уберег хозяина? Может быть, бежать прочь, пока еще не поздно?

Он со страхом посмотрел на Загорского, который неподвижно лежал на татами в гостиничном номере. Лицо коллежского советника горело огнем, но ладони и ноги были холодны. Значило ли это, что одной ногой он уже ступил в могилу и окончательная смерть его – дело нескольких часов?

Что ж, если Харуки все равно ничем не может помочь хозяину, надо хотя бы подумать о себе. Кому будет лучше, если его самого арестуют и предадут суду? Разумеется, никому. Значит, надо собираться и бежать обратно в Нагасаки.

Он быстро собрал свой нехитрый узелок и перед тем, как покинуть номер, кинул на Загорского последний взгляд. Тот угасал. Ах, зачем было ехать сюда, в Ига, ему сразу эта идея не понравилась! Насколько было бы лучше остаться в Нагасаки, купить временную жену и жить-поживать, не зная горя! Но теперь ничего уже не поделать, поздно рыдать и стенать. Прощайте, хозяин, вы были хорошим человеком!

Сказав так, японец взял свой узелок и на цыпочках вышел из номера. Глаза его застилали слезы, он ничего вокруг не видел, поэтому буквально столкнулся на пороге с Ватанабэ-сэнсэем. Тот взглядом спросил его, где хозяин. Помощник молча кивнул на дверь.

– Как он?

– Умирает.

Сэнсэй покачал головой и вошел внутрь. За ним, движимый любопытством, вернулся в номер и Харуки.