Дело наследника цесаревича

Увидев гостя, старец переменился в лице и мгновенно увел его прочь, в глубину дома. Несколько озадаченный Харуки остался ждать, но старец не вернулся ни через десять минут, ни через пятнадцать. Потом явилась служанка и, кланяясь, просила извинить за то, что господин вынужден был оставить господина Уэно – срочные дела потребовали его присутствия в другом месте. Хозяин будет рад видеть его в любое другое удобное время.

Харуки кивнул и молча покинул не слишком-то гостеприимное жилище горного старца.

Глава тринадцатая

Не всё шпиону масленица

Вернувшись в номер, Харуки застал господина лежащим в постели и в двух словах пересказал ему разговор с Ватанабэ-сэнсэем.

Загорский неожиданно заинтересовался словами помощника о появлении в доме ямабуси гостя издалека. Он попросил как можно подробнее описать внешность и повадку незнакомца. Впрочем, тут от Харуки пользы было мало: он и сам толком не успел разглядеть его лица. Однако Нестор Васильевич настаивал, чтобы помощник рассказал все, что помнил. Услышав, что гость поприветствовал ямабуси необычным образом, слегка нахмурился и попросил воспроизвести положение рук пришельца в момент приветствия.

Харуки как мог воспроизвел то, что видел. Больше всего это походило на какую-то сложную мудру. Впрочем, помощника это не удивило – загадочная магия ямабуси всегда пользовалась мудрами. Однако хозяин, кажется, увидел в этом приветствии что-то особенное. Впрочем, рассуждать на эту тему с помощником он не стал, просто умолк и, устремив глаза в потолок, принялся о чем-то думать.

Харуки отдал одежду хозяина в стирку, а сам отправился в лавку за едой. Когда он вернулся, коллежский советник лежал в той же позе, не отрывая глаз от потолка. Помощник забеспокоился: здоров ли хозяин? Может быть, ему снова сделалось плохо?

– Не волнуйся, – отвечал Нестор Васильевич, – я вполне здоров. Я думаю.

Думал он еще часа три, так что у помощника совершенно подвело желудок. Впрочем, закончив раздумья, хозяин поел с большим аппетитом – сказывался многодневный пост из-за болезни. А, может быть, еды требовало проснувшееся в нем истинное ки, о котором говорил Ватанабэ-сэнсэй.

Посчитав, что хозяин после еды находится в благожелательном настроении, Харуки осмелился задать ему вопрос, что они будут делать дальше. Коллежский советник отвечал, что, по всей видимости, им придется немного подождать. Он попросил помощника еще раз сбегать в лавку – за свежими газетами, а сам опять погрузился в медитацию. Вообще, у Харуки сложилось ощущение, что после болезни господин Токуяма стал каким-то медлительным и задумчивым.

Читая газеты, Загорский хмурился.

– Времени мало, – сказал он, – 23 апреля цесаревич будет уже в Кагосиме. Впрочем, все должно решиться очень скоро.

Харуки не понял, о чем это он, да и не старался. У больших людей большие заботы, а его забота простая.

Ночь прошла как-то беспокойно. Харуки никак не мог уснуть и все ворочался на своей циновке. Хозяин не шелохнулся ни разу, но, кажется, тоже не спал. Забыться сном помощнику удалось только перед рассветом. Но выспаться все равно не удалось. Едва поднялось солнце, в дверь постучали.

Сонный Харуки, протирая глаза, выглянул наружу. За дверью стоял гонец от Ватанабэ-сэнсэя. Учитель просил русского гостя явиться к нему домой как можно скорее.

Харуки решил, что Загорского зовут для продолжения тренировок: ямабуси, кажется, еще раньше говорил что-то про огненное очищение. На взгляд помощника, момент был неподходящий.

– Мой господин благодарит за приглашение, но он еще не оправился после болезни, – заявил Харуки.

– Пусть явится к учителю как можно скорее, – непререкаемым тоном повторил гонец. Лицо его не изменилось и казалось высеченным из камня. Присмотревшись к этому лицу, Харуки решил больше не спорить и только поклонился.

Помощник думал, что хозяин не захочет снова идти к ямабуси, но тот лишь кивнул и велел Харуки собираться в дорогу. Сборы проходили недолго, и уже спустя четверть часа Загорский и его верный помощник верхом на своих мулах бодро двигались к дому Ватанабэ-сэнсэя.

Погода была очаровательная, лес вокруг заливало теплым весенним солнцем – не жизнь, а сказка. Однако Загорский, обычно безмятежный, сегодня был на удивление хмур и задумчив. Не радовал его ни ясный день, ни теплая погода, ни лесные ароматы. Харуки полагал, что хозяину просто не хочется возобновлять опасные тренировки, но из вежливости он не может отказать сэнсэю. Впрочем, догадка эта была довольно сомнительного свойства. Харуки уже понял, что при необходимости его безукоризненно вежливый хозяин может быть настоящим западным дикарем. Тогда что волновало его сейчас?

До дома старого ямабуси в этот раз они добирались довольно медленно.