Дело незадачливого жениха. Дело о беззаботном котенке. Дело бродяжки-девственницы

— Она хотела поблагодарить меня за то, что я сделал для Вероники, хотела заплатить мне за услуги. Я назвал сумму в сто пятьдесят долларов, и она оставила чек на эту сумму. Я дал ей расписку, указав, что чек будет предъявлен к оплате, когда я полностью закончу это дело. Так что вы можете порвать чек на пятьсот долларов, которые должны были уплатить мне. Теперь ваше имя в этом деле может не фигурировать, я могу заявить, что мне заплатила за услуги мать клиентки. Никто не сможет доказать, что вы заплатили мне хотя бы пенни за дело Вероники Дэйл.

— Да, это меняет ситуацию, но все же я не знаю… пожалуй, я заплачу этим газетчикам. Я должен заплатить. Этот мой чертов партнер и собрание акционеров. Нет, Мейсон, придется заплатить. Хорошо бы поменьше, но дать им придется. Чтобы избавиться от этих кровососов, чтобы не фигурировать в этой колонке в газете.

— Я не вижу пользы спорить сейчас с вами, — устало сказал Мейсон. — Забудьте обо всем. Дайте мне спокойно заняться этим делом.

— Но поймите, Мейсон, я хочу заплатить. Я не могу допустить, чтобы мое имя появилось в газете.

— А что случится, когда вы заплатите?

— Откуда я знаю!

— Зато я знаю. Шантажист возьмет деньги, потратит их, потом придет за новыми деньгами. Заплатить ему первый раз — самая большая ошибка. Как только это сделано, ты уже сидишь на крючке. Рано или поздно все равно придется защищать себя.

— Но я не могу.

— Все, хватит, — прервал его Мейсон. — Не беспокойтесь. Предоставьте это дело мне. Я обо всем позабочусь.

— Но я хочу заплатить…

— Нет, — ответил Мейсон, — вы вовсе не хотите заплатить, вы просто хотите, чтобы ваше имя не появилось в газете в светской хронике, чтобы оно не было упомянуто рядом с именем восемнадцатилетней девушки. Вот чего вы хотите. Давайте прекратим спор. Где ваш банк?

— Это Второй Национальный.

— Отлично, — заявил Мейсон, — там я и получу свой гонорар. И уничтожьте тот счет, который я вам прислал.

Ваша бухгалтерия. Делла, дайте мне бланки чеков Второго Национального.

Пока Эддисон заполнял бланк, адвокат наставлял его:

— Больше не разговаривайте с Хенселом. Если кто-нибудь спросит, знакомо ли вам это имя, ответьте, что нет. Если Хенсел позвонит вам еще раз, пусть секретарша скажет, что вь! заняты и не можете принять его. Не говорите с ним по телефону.

— Но так не получится, Мейсон. Он слишком много знает…

Скажите, что вы заняты, — повторил Мейсон. — Я все устрою. Теперь возвращайтесь в свою контору, порвите тот счеТу Что я прислал вам и забудьте обо всем.

Эддисон глубоко вздохнул:

— Я понимаю, Мейсон, вы чертовски умелы и сообразительны, и все же заплатите им, но не больше десяти тысяч долларов. Если что, посоветуйтесь со мной. Да, конечно, я сижу у них на крючке, крепко сижу.

— Десять тысяч-вы заплатите им сейчас, — повторил Мейсон, — еще десять через тридцать дней, и так каждый раз по десять тысяч вплоть до самой смерти. Нельзя платить шантажистам.

— Проклятие, Мейсон, но я должен заплатить им.

— Оставьте Хенсела мне.

— Вы заплатите ему?

— Возможно. Но сделаю это так, что больше платить уже не придется.

Эддисон еще раз вздохнул и встал с кресла:

— Хорошо, вы мой адвокат, вы знаете, что делать. До свидания.

Как только Эддисон покинул контору, Мейсон повернулся к Делле Стрит:

— Делла, я прошу вас надеть перчатки.

— Перчатки?

— Да, именно.

Делла повиновалась.

Мейсон, подойдя к шкафу, где висело его пальто, вынул из кармана пальто свои перчатки, тоже надел их и сказал:

— А теперь, дайте мне чеки Второго Национального.

Делла протянула ему книжечку чеков. Мейсон вытащил бланк из середины.

— На этом, пожалуй, нет ничьих отпечатков пальцев.

Делла с изумлением смотрела, как Мейсон подошел к окну, приложил к стеклу чек на сумму в пятьсот долларов, подписанный Джоном Райсером Эддисоном, приладил поверх него чек и остро отточенным карандашом тщательно скопировал подпись. Затем вернулся к столу и осторожно нанес поверх карандашных следов черные чернила…

— Ну как получилось, Делла?

Она внимательно осмотрела его работу и покачала головой:

— Не очень удачно.

— Неужели?

— Да. Линии почерка неровные. Эддисон подписывается быстро, энергично. Когда вы медленно повторяли его линии, ваша рука дрожала. Подделка, шеф, получилась неудачная.

Мейсон усмехнулся:

— И отлично. К тому же даже без дупы можно увидеть, что под чернилами проступает след карандаша.

— Еще как проступает, — согласилась Делла.

— А теперь, — заявил Мейсон, — смотрите, не оставьте на чеке отпечатки своих пальцев. Спуститесь вниз, зайдите в магазин, где продают пишущие машинки, попросите показать какую-нибудь новую модель и, как только продавец отвернется, быстро вставьте чек и отпечатайте на нем имя Эрика Хенсела и сумму в две тысячи долларов. Но, повторяю, будьте осторожны, не оставьте своих отпечатков пальцев.

Делла Стрит, удивленно раскрыв глаза, смотрела на непроницаемое лицо шефа.

— Значит, я…

— Значит, вы сделаете то, что я вам велел. Что я задумал, вас пока не касается.

— А если что-нибудь случится, то…

— Делайте то, что я сказал.

— Но это весьма опасно, шеф…

— Для кого?

— Для нас обоих.