Дело о хитроумной ловушке. Дело застенчивой обвиняемой. Дело счастливого неудачника

— Суд назначает дневной перерыв. Сразу после того, как присяжные будут отпущены, я хотел бы, чтобы адвокаты обеих сторон подошли ко мне. Суд напоминает членам жюри, что они должны воздерживаться от всяких разговоров между собой по поводу данного дела и от высказывания своего мнения вплоть до того момента, когда они будут собраны для окончательного решения. Присяжные обязаны не только сами не заниматься пустыми разговорами на эту тему, но и пресекать их в своем присутствии. Суд объявляет перерыв до двух часов. Мистер Мейсон и мистер Фарис, прошу вас подойти ко мне.

Адвокаты подошли к высокому столу судьи. Фарис пытался сохранить на своей физиономии маску служебной озабоченности, как это положено в тех случаях, когда его коллега — адвокат — подвергается словесной нахлобучке.

Судья Кедвелл едва дождался, когда присяжные выйдут из зала заседаний, и сразу обратился к Перри Мейсону:

— Мистер Мейсон, это правда?

— Сильно сомневаюсь, ваша честь. Даже уверен, что нет.

— Что?

— Убежден, что это ложь.

— Я имею в виду бумаги.

— Кое-что мне было передано.

— Мистером Болсом?

— Да, ваша честь.

— Он вам сказал, что отобрал эти вещи и бумаги у обвиняемого или что обвиняемый сам передал их ему?

— Нет, сэр, ничего не сказал.

— Что это за бумаги?

— Они у меня с собой, ваша честь.

Мейсон достал из внутреннего кармана запечатанный конверт и протянул его судье.

— Мистер Мейсон, — сказал тот, — это крайне серьезное дело.

— Безусловно, ваша честь.

— Эти бумаги — вещественные доказательства, представляющие исключительную важность для всего хода разбираемого дела.

— Доказательства чего? — спросил Мейсон.

— Прежде всего они подтверждают версию Болса! — рявкнул судья.

Мейсон усмехнулся:

— Ваши слова напомнили мне рассказ про одного охотника, который хвастался тем, что подстрелил оленя в трехстах ярдах от себя, упавшего как раз под высоким дубом. А в подтверждение своих слов он указал на дуб, который все еще стоит на прежнем месте и, по его мнению, доказывает его историю.

— Вы не поверили рассказу мистера Болса?

— Весьма сильно в нем сомневаюсь.

— Однако вы не можете сомневаться в том, что эти вещественные доказательства являются важными уликами, которые должны находиться в руках властей.

— Я повторяю свой вопрос: улики чего?

Судья стал перебирать документы.

— Вот, например, водительские права мистера Джексона Игана. Вы видите?

— Вижу, ваша честь.

— Не. станете же вы утверждать, что они не имеют никакого значения?

— Лично я не могу понять, почему вы придаете им такое огромное значение.

— Потому что этот документ послужит средством идентификации. Полиция, разумеется, опознала этот труп, но лишь косвенным путем. Так что смерть Джексона Игана по сей день должным образом не оформлена.

Мейсон рассердился:

— Джексон Иган умер за два года до того, как возникло данное дело.

— Откуда вы это взяли? Какая ерунда! Тут же имеется контракт на аренду машины, подписанный собственноручно покойным. А вы упрямитесь и заявляете, что такие документы не имеют значения!

— Я настаиваю на этом.

— И не соглашаетесь даже, что это вещественные доказательства?

— Каждая вещь в том или ином смысле является каким-то вещественным доказательством…

— Как представитель закона, как адвокат вы обязаны предоставлять в распоряжение властей любые вещественные доказательства, которые так или иначе попали к вам в руки. Намеренное сокрытие подобных свидетельств является грубым нарушением ваших обязанностей адвоката.

Мейсон внимательно посмотрел в глаза судье:

— Поспешные выводы к хорошему не приводят, ваша честь! Я приму ваше обвинение, когда оно будет предъявлено мне в соответствующей форме и в соответствующее время.

Лицо судья побагровело.

— Уж не хотите ли вы заявить, что я не имею права поднимать данный вопрос?

— Еще раз повторяю, ваша честь, что я приму-любое обвинение в свой адрес в соответствующем месте и в подходящее время. Сейчас же не время и не место заниматься такими вопросами!

— Не знаю, является ли это оскорблением суда или нет, но это несомненное' нарушение ваших профессиональных обязанностей! И я этого так не оставлю.

— Таково личное мнение вашей чести, и я не намерен его оспаривать. Если вы желаете задержать меня за оскорбление суда, тогда я напишу апелляцию по «Ха-беас Корпус Акту» и докажу необоснованность ваших претензий. Ну, а если вы находите мое поведение непрофессиональным, я выслушаю это обвинение перед адвокатской коллегией и попробую доказать, что мои действия были совершенно правильны и обоснованны.

Со своей стороны я считаю необходимым напомнить суду, что мой подзащитный нуждается в совершенно беспристрастном и справедливом отношении присяжных. Любое обвинение в адрес защитника неизбежно отразится на отношении к обвиняемому. Прямой долг суда — воздерживаться от проявления неодобрения любых действий защиты.

Судья Кедвелл шумно вздохнул: