Дело о разведенной кокетке. Норковая шубка, побитая молью. Смеющаяся горилла

— Ваша честь, — обратился Гамильтон Бюргер к судье, — не вижу основания, почему свидетель должен отвечать на все эти вопросы! Пусть ограничится тем, что имеет непосредственное отношение к делу.

Судья Леннокс улыбнулся.

— В данном случае необычная подоплека. И потом я привык, что адвокат Мейсон никогда не задает пустых вопросов. Я не намерен ограничивать его и сегодня. Продолжайте, прошу вас.

Мейсон невозмутимо повторил свой вопрос.

— Нет, не пытался, — опустив голову, пробормотал Фрэнк Хокси.

— Вас когда-нибудь судили за уголовное преступление?

Свидетель быстро поднялся, намереваясь уйти со свидетельского места, потом передумал и снова сел.

— Да.

— Что это было? И где вы отбывали наказание?

— В Сан-Квентине за вооруженное ограбление. Теперь вам все известно. Давайте приканчивайте меня. Режьте, коли пришла охота.

Мейсон отошел к своему месту и посмотрел на молодого человека с нескрываемым интересом.

— Что-то у меня нет подобного желания. Я считаю это исходной точкой нашего разговора, а не его окончанием… Скажите, вашим нанимателям известно об этом?

— А как вы думаете, стал бы я иначе работать на таком паршивом месте в третьеразрядном отелишке?

— Вы уверены в своей идентификации свидетельницы?

— Абсолютно уверен. У меня дар — никогда не забывать лица. Если я хоть раз увидел человека и узнал его имя, я его буду помнить. Именно по этой причине моими услугами интересуется отель.

— Когда вас осудили, Фрэнк?

— Десять лет назад.

— Какой срок вы получили?

— Пять лет.

— Что было потом?

— Потом я сменил четыре или пять мест работы, но всякий раз что-то случалось. Присылали мое дело, и меня вышвыривали на улицу.

— Затем?

— Потом меня арестовали по подозрению. Не за какой-то проступок, а потому что у меня было такое прошлое. Я понимал, что теперь уж мне вообще не отыскать работы. Положение было безвыходным.

— Продолжайте.

— После одной из демонстраций в тюрьме на предмет опознания ко мне подошел полицейский сержант. Он мне посочувствовал, сказал, что у него есть знакомый — управляющий «Кимонт-отеля». Что там часто случаются всякие истории и руководству достается от полиции, та даже пригрозила закрыть отель навсегда, но новый хозяин поклялся в дальнейшем больше не нарушать законов. Этот полицейский знал про мой талант запоминать людей, знал также и о том, что в «Кимонт-отель» требуется ночной портье, потому что с его помощью предыдущего только недавно отправили в тюрьму, поэтому он посоветовал мне пойти к этому человеку и поведать ему о себе правду, ничего не скрывая. Тогда ко мне в будущем не будет никаких придирок. Новый управляющий отнесется ко мне с сочувствием, поймет мои переживания. Сержант меня предупредил, что если я не сумею вести себя честно, чтобы я и не просился на это место, поскольку у отеля дурная репутация и полиция там частый гость.

— Вы так и поступили?

— Да. Это был хороший совет.

— К вам хорошо относились на работе?

— Как сказать… Я работаю две смены часов, а получаю половину зарплаты. Со мной обращаются вежливо, но велят помалкивать. Это отнюдь не лучший отель в городе. Третьесортный отель со всеми вытекающими отсюда последствиями. Глаза у меня всегда раскрыты, ухо — настороже, рот — на замке, и веду я себя так, что и комар носа не подточит. И вот уже три года работаю. Как я понимаю, я полностью ответил на ваш вопрос, мистер Мейсон, так что вы позабавились вволю. Завтра постоянные клиенты отеля будут знать, что ночной портье — бывший заключенный.

— Для вашего сведения, — сказал Мейсон, — я первый раз в жизни спрашиваю у свидетеля в суде, был ли он когда-нибудь осужден за уголовное преступление. Лично я придерживаюсь такого взгляда: если человек выплатил свой долг обществу, его прошлое должно быть забыто начисто. Однако…

— Ваша честь, — громко заговорил Бюргер, — я возражаю против самооправдывающих излияний адвоката.

Он своими бестактными вопросами испортил будущее молодого человека, а теперь еще разводит душеспасительные беседы, которые…

— Районный прокурор, — сурово оборвал его судья Леннокс, — я вас предупреждал, что не потерплю никаких личных выпадов на процессе. Суд усматривает за вопросами защитника общую цель и считает их вполне уместными… Продолжайте, мистер Мейсон.

— Благодарю вас, ваша честь, — ответил тот и, повернувшись к свидетелю, спросил:

— Полицейский сержант, оказавший вам помощь в трудную минуту, наблюдал за вами?

— Да, он возглавляет отдел по борьбе с пороками.

— Он вас проверяет?

— Да.

— Часто?

— Да. Они держат отель на примете. Тут всякое случается. Ничего не поделаешь, администрация здесь ни при чем. Мы не спрашиваем свидетельства о браке, когда пускаем на ночь парочку. Но ведь и в первоклассных отелях этого не требуют! Мы стараемся не пускать к себе явных проституток и наркоманов. Вот где и требуется мое знание человеческих физиономий. Отель на плохом счету, полиция грозилась его закрыть… Владельцам пришлось бы распроститься с большими барышами.

— Ну а как лично в отношении вас? — спросил Мейсон. — Вы хотите помочь полиции?