Дело о разведенной кокетке. Норковая шубка, побитая молью. Смеющаяся горилла

— Чек оплатят… в данный момент меня интересует, что произошло вчера в доме? — продолжал Мейсон.

— Ну что ж, — сказала она. — Я расскажу вам всю правду, а вы посоветуйте мне, как поступить. Я не решалась никому это рассказывать, потому что это звучит так дико…

— Что вы рассказали газетчикам? — спросил Мейсон.

— Ничего.

Но они говорили с вами?

— Нет. В полиции мне сказали, что меня отпускают раньше, чтобы газетчики не перехватили меня и чтобы я успела отдохнуть.

Мейсон посмотрел на Этна.

— С каждой минутой это дело становится все более странным.

— Как видите, и полиция может проявить внимание к человеку, — произнес тот.

— Конечно, может, — заметил Мейсон, — но они не станут настраивать против себя репортеров.

— Но на этот раз они это и сделали.

— Черт меня возьми, если это так, — воскликнул Мейсон. — Итак, миссис Кэмптон, расскажите нам, что произошло. Во-первых, каким образом вы попали в дом Эддикса?

— Мне позвонил сам мистер Эддикс.

— Где вы были в это время?

— В своей комнате.

— Как он узнал номер вашего телефона?

— Это мне неизвестно.

— Что он сказал?

— Он сказал, что хочет видеть меня.

— Он говорил, по какому поводу?

— Чтобы лично извиниться за причиненный мне вред. И еще он хотел сообщить мне что-то важное.

— Вы рассказали мистеру Этна об этом разговоре?

— Нет. Мистер Эддикс просил, чтобы я никому не говорила о нем и приехала к нему в шесть часов.

— В шесть?

— Да. Он сказал, что до шести часов у него будет встреча, а вторая назначена на без пятнадцати минут семь. Поэтому он просил меня быть у него ровно в шесть часов.

— Вы приехали вовремя?

— Да.

— Как же вы вошли в дом?

— Через дверь под номером 546 на Роуз-стрит.

— Она была открыта?

— Нет. Заперта.

— Как же вы вошли?

— У меня был ключ.

— Вы хотите сказать, что все это время у вас оставался ключ…

— Да, меня не просили его вернуть.

— Эддикс знал об этом?

— Он спросил, есть ли у меня ключи, и я сказала, что да. Тогда он попросил меня пройти черным ходом и подняться на второй этаж в его контору… Не понимаю, что плохого в этом, мистер Мейсон. Я сотню раз поступала так, когда работала там.

— Так. это было, когда вы работали там, — сказал Мейсон. — А сейчас совсем другое дело.

— Боже мой, не могла же я ожидать, что такой занятой человек, как мистер Эддикс, пойдет открывать мне дверь, когда у меня есть свой ключ.

— Больше некому было вас впустить?

— Он был один в доме.

— Это он сообщил вам по телефону?

— Да.

Мейсон спросил:

— Вы узнали его голос?

— Да, конечно. Он еще смеялся, что повязка мешает ему говорить.

— Когда он вам позвонил?

— Около половины третьего дня.

— И вы поехали туда?

— Да. Ровно в пять тридцать я сошла с автобуса на Олив-стрит. Дело в том, что я хорошо помню расписание…

— О, это действует мне на нервы, — сказал Мейсон. — Разрешите мне наметить основные пункты. Он был жив, когда вы добрались туда?

— Да.

— О чем он говорил с вами?

— Он ничего не успел сообщить мне. Его убили, как только я вошла.

— Кто его убил?

— Горилла.

Мейсон прервал ее:

— Постойте, миссис Кэмптон. Будьте разумны.

— Мистер Мейсон, это правда. Я видела это собственными глазами. Мистер Эддикс лежал на кровати, а эта горилла несколько раз ударила его ножом.

— Какая это была горилла?

— Не знаю. Знаю только, что это была одна из трех больших. Она убила его под гипнозом.

Мейсон внимательно изучал ее.

— Вы не верите мне, мистер Мейсон?

— Даже если я верю, то присяжные — нет, — сказал адвокат.

— Но почему? — взорвалась миссис Кэмптон. — В конце концов этого добивался от животных мистер Эддикс в течение многих лет.

— Хорошо, — успокоил ее Мейсон. — Не будем тратить время на споры. Меня интересует, что произошло.

— Итак, я вошла в комнату. Сначала я не видела мистера Эддикса и окликнула его по имени. Потом увидела, что он лежит на постели. Я подумала, что он спит. И тут из ванной вышла горилла. Она была загипнотизирована.

— Как вы это узнали?

— По выражению ее глаз. Странной, шаркающей походкой она направилась к постели и при этом все время смеялась, как будто предвкушала удовольствие от мести человеку, который мучил ее.

— Что сделали вы?

— Я закричала и потеряла сознание.

— Вы знали, что по дому разгуливает горилла? — спросил Мейсон. — Когда вы проходили мимо клеток, они были открыты?

— Нет, все было в порядке.

Мейсон задумался.

— Значит, кто-то выпустил животных в промежуток времени, когда вы…

Это сделала та горилла.

— Какая?

— Та, что убила мистера Эддикса.

— Откуда вы это знаете?

— Тот, кто работал там, знает все их повадки. Эти клетки запирались на засовы, и, как только одна горилла вышла на свободу, она тут же открыла остальные.

— Продолжайте, — сказал Мейсон.

— Итак, я потеряла сознание. Когда я пришла в себя, рядом со мной сидела маленькая горилла, одна из дружелюбно настроенных. Она лизала мое лицо языком. Наверно, от этого я и очнулась.

— Вы были испуганы? — спросил Мейсон.

— Не особенно. Я сразу узнала эту обезьяну.

— Потом что?

— Потом я заговорила с животным, и оно страшно обрадовалось, что я жива, и стало похлопывать меня по щекам и всячески выражать свою радость.

— Потом?