Дело тётушки Кеннел

– У меня к вам деловое предложение, – сообщила мисс миллионерша.

– Я спросил, где вы шлялись. Где вас носило? Вы соображаете, что творите?!

– Потом, – девчонка взяла его за руку. – Папа скоро будет здесь, так что дайте мне сказать.

– Эдна, – сказал Саммерс, – не валяйте дурака. Я не могу взять вас с собой, так же, как не могу помочь вам удрать от отца.

– Знаю, знаю, – она закатила глаза так, что захотелось рявкнуть. – Почему взрослые все время так длинно говорят то, что и так понятно? Зачем мне нужно куда-то бежать? Если вы попробуете взять меня с собой, папа посадит вас в тюрьму. Одной – нет смысла.

Коммерсант сунул руки в карманы брюк.

– Так что же, черт возьми…

– Выньте руки из карманов, – сказала она. – Я же говорю: у меня деловое предложение.

– Излагайте, – усмехнулся коммерсант, – свое предложение.

Эдна влезла на поручни и там уселась – так ей было удобнее смотреть ему в лицо.

– До моего совершеннолетия еще семь лет, – с досадой начала она.

– И что?

– Я, конечно, понимаю, что выгляжу, э-э-э… – мисс миллионерша почесала ухо. – Ну… Но зато папа даст за мной приданое – никуда не денется. Вам не придется зависеть от вашей тетки. И потом, вас же никто не понимает! А я понимаю. Вы не будете ни в чем нуждаться. Вы будете заниматься своими животными. Вам вообще не придется ни о чем беспокоиться!

У Саммерса дрогнул подбородок. Потом он потер глаз. Потом фыркнул. И, наконец, рассмеялся в голос.

– Представляю, – выговорил он. – О, представляю!

– Минуточку-минуточку, – Эдна тоже засмеялась и потянула его за лацкан пиджака. – Ничего вы не представляете. Папа в этом смысле находится в полной неопределенности. Я сама слышала. Они говорили с мамой: в полной неопределенности. Ну, потому что за кого меня выдавать? За кого-нибудь из королевской фамилии? Разбежались. Ловить какого-нибудь нищего лорда или графа, готового обменять титул на наличные – унизительно, скажут, что папа нувориш. За такого же магната-нефтепромышленника? Как бы не так. За торгаша? Папа скорее голову даст на отсечение, он так и сказал. Вот если бы я родилась мальчиком, тогда другое дело: он передал бы мне бизнес. Ну, и что получается?

– Так что, выходит, если вам приглянется шофер, садовник или охранник…? – изумленно выговорил коммерсант.

– Ага.

Саммерсу понадобилось время, чтобы прийти в себя.

– Да ну вас, – он даже махнул рукой, прогоняя эту дикую галлюцинацию. – Вы не понимаете, что говорите. Вы хоть подумали, что когда вам исполнится двадцать один, мне уже будет сорок?

– Тридцать четыре, – поправила она.

– Сорок, сорок, – он усмехнулся. – Ну, как?

Эдна долго думала.

– А, не имеет значения, – проговорила она. – Я хочу сказать, это, конечно, плохо, но ничего не поделаешь.

– Э-э, вот что, – протянул он. – Я ценю вашу хватку, мисс Вандерер. Но…

– Так. Вы мне отказываете, что ли?

– Да. Не перебивайте.

Коммерсант не зря высоко оценил деловую хватку юной особы: она привела самый весомый аргумент, который был в ее распоряжении: заревела.

– Эдна, – он вынул платок, вытер ей глаза, нос, а потом неожиданно заткнул им рот мисс миллионерши и прикрыл сверху ладонью, – нет, черт возьми, вам все-таки придется меня выслушать!

Но тут он спохватился.

– Стоп! А что вы ели-то все это время?

Девица, как была, с заткнутым ртом, предъявила несколько банкнот.

– Отлично, – успокоился коммерсант. – Так вот. Э. Черт бы вас побрал, вы меня сбили. На чем я остановился? А! Я говорю, вы зря про, э-э-э, свою внешность. Какой-нибудь год, может быть, два – и… да не ревите, я знаю, о чем говорю!

Но паршивка только ревела и мотала головой.

– Честное слово, – уговаривал коммерсант. – Это просто такой возраст. Когда мне было столько, сколько сейчас вам, я даже к зеркалу подходил постепенно. Надвигал на лицо шляпу. Прятался по углам.

Теперь она ревела и кивала.

– Вы почувствуете, что красивы – и все изменится.

(«Нет! Нет!»)

– А я говорю, изменится! Пройдет время – и вы будете со смехом вспоминать эту историю. Честное слово. Повзрослев, вы даже не вспомните моего имени!

Рев перешел в рыдания.

– Ох, – сказал коммерсант и позволил ей выплюнуть платок.

– Я всегда буду помнить ваше имя, – выговорила юная особа.

Саммерс едва не схватился за голову.

– О, господи, – пробормотал он. – Эдна, ну что за ерунда. Вы же ничего обо мне не знаете. Вы не знаете даже моего настоящего имени.

– Разбежались! – девчонка отобрала у него платок, чтобы высморкаться. – Я все слышала. Ваша настоящая фамилия – Саммерс?

Коммерсанту хватило одного мгновения – он умел быстро принимать решения.

– Да, меня зовут Саммерс, – произнес он. – Джейк Саммерс. И я не занимаюсь животными. Я жулик. Вся эта история была устроена, чтобы похитить у вашего отца мумию. Понимаете?

– Какая разница! – девчонка дернула носом. – От папы всем чего-нибудь надо. Он хотел свистнуть мумию у Службы древностей, вы – у папы, обыкновенное дело.

Она вдруг запнулась, вытирая лицо.

– Так, значит, – ей пришлось задрать голову, глаза в ужасе распахнулись, – того ралли в Гвиане не было? Вы что, не стреляли в анаконду?