Дело тётушки Кеннел

– Я – Дороти Томпсон! Женщины Европы потрясены вашим поступком! Как вы…

Окно захлопнули. Жалюзи опустили. Балкон заперли.

– Миссис Кеннел, правда ли, что эта дама – невеста вашего племянника? – доносились голоса через балконную дверь.

– Когда свадьба?

В дверях показалась опять показалась голова: усатая мужская голова в шляпе, лихо сдвинутой на затылок.

– Как вы прокомментируете пощечину, которую мисс Бэнкс дала вашему племяннику? Связано ли это с инцидентом с доч…

– Без комментариев! – рявкнули оба. – Вон!

Саммерс не без удовольствия впечатал ладонь в эту радостную рожу, выпихнув обладателя рожи в гостиную и оторопел: гостиная была полна репортеров. Причем, среди них настойчиво высовывалась та стриженая, которая настаивала, что она Дороти Томпсон. По-видимому, это должно давало ей некие преимущества.

– Ральф, оставайся у себя! – приказала тетка, протиснулась мимо и просто-напросто заперла его снаружи.

Коммерсант покосился на блюдце со шприцем. Встал, прошелся по комнате. Сел, открыл книгу. Снова встал, открыл шкаф. Бессмысленно перебрал галстуки, закрыл дверцы, опять сел на кровать и закусил палец. Хлопнул себя по карманам – но сигареты остались на балконе.

Тем временем в гостиной стоял невыносимый гвалт. Хлопала дверь. Репортеры бесцеремонно сновали по номеру, задавали вопросы и пытались прорваться в запертые комнаты. Послышался слабый голос профессора. Задергалась дверная ручка.

Коммерсант тихо выругался и на всякий случай достал из ящика туалетного стола револьвер. Положил рядом.

Где-то отозвалась сонетка, за стеной, похоже открыли дверь в холл – сквозь шум прорывалось визгливое требование тетки сейчас же удалить прессу, голоса с арабским акцентом и возмущенный гам. Наконец, все стихло.

Несколько раз повернулся в замке ключ. Щелкнул замок комнаты коммерсанта. Потекла вода в ванной – Фокс мыл руки.

– Идиоты, – бормотал он, входя опять к подельнику и не обращая внимания на то, что коммерсант не сводит с его рук взгляда. – Ну, друг мой, у меня все готово.

И едва не выронил шприц. Саммерс сидел на кровати. В руках у него был револьвер.

– Вы с ума сошли, – изумленно сказал мсье Паркур. – Какая муха вас укусила? Что еще за фокусы?

Коммерсант сглотнул. Он молчал. Взгляд его был тем самым взглядом, за который дядюшка Фалвиус когда – то назвал Д.Э. «молодым головорезом».

– Положите оружие, Джейк. Это дурная шутка.

Никакого результата.

– Дайте мне ваш револьвер, – Фокс протянул руку. – Не дадите? Ну что же, – он с улыбкой положил шприц на туалетный столик, – тогда стреляйте. Раз взяли в руки оружие – стреляйте. Стреляйте, mon cher ami, и пусть вам будет стыдно за мою нелепую смерть. Или… может быть, вы намерены меня только ранить? На вашем месте я не стал бы оставлять свидетелей. Ведь я с интересом выслушаю ваши объяснения вашему компаньону. А также Вандереру. И мисс Эдне. И репортерам, которых, несомненно, заинтересует эта история. И вашей невесте, доктору Бэнкс.

– Боже мой, – непослушными губами выговорил Саммерс, не выпуская оружия. – Не… не говорите ей.

– Положите ваш револьвер.

Коммерсант перевел взгляд на свои руки, опять на Фокса, потом на шприц – и покачал головой.

Фокс закатил глаза. Прокашлялся. Сел на край кровати.

– Mon cher ami, – произнес он, – вы даже не представляете, как вы меня измучили. Четыре недели я ловлю подходящий момент и заговариваю вам зубы. Отвлекаю вас, как только позволяет моя скромная фантазия, и только что не играю с вами в ладоши. Но пусть бы это произошло два раза. Три раза. Четыре, наконец. Un peu trop, mais rien [Немного слишком, но ничего]. Я был снисходителен к вашей слабости. Но вот уже почти месяц вы вынимаете из меня душу. Вы меня утомили. Считаю до трех и предупреждаю: возиться с вами я не намерен. Ну, раз! – еще не передумали? – … два… три.

Фокс подождал еще секунду-две, потом повернулся и вышел из комнаты.

Хлопнула дверь номера. Коммерсант рухнул лицом в подушку.

– Ну, почему я такой идиот! – простонал он.

– Да, я знаю, – доктор Бэнкс протерла место укола йодом – процедура прошла быстро, спокойно, без единого лишнего слова. – Я стараюсь не заставлять таких пациентов ждать.

– Полагаю, – спросил Фокс, – что передал вашего пациента опять в ваши руки?

– Конечно.

Тон доктора был, как всегда, вежливым. Тон мсье Паркура позволял предположить, что для некоторых общение с ним в ближайшее время будет не из приятных. Он учтиво склонил голову.

– С вашего позволения, мадемуазель.

Саммерс подтянул брюки. Револьвер лежал на своем месте, в ящике туалетного стола. От переживаний страшно хотелось пить, но было стыдно даже поднять глаза.

– Боюсь даже представить, как вы вели себя в госпитале, – доктор налила в стакан воду и подала ему.

– Да как все, – выдавил он, пожав плечами.

– Да?

– Да.

– Хотелось бы мне это видеть.

– Что, не верите?

– Ах да, – доктор нахмурилась, – желтая лихорадка. Должно быть, вам было не до душевных тонкостей. Мистер Саммерс, вы не замечали, что каждый раз, когда вы врете, самые незначительные затруднения превращаются в нелепую историю? Зачем вы сказали, что не были больны?