Дельцы.Том I. Книги I-III

— Та-та-та! Куда это вы понеслись? Это что такое? Развѣ я вамъ объявила, что дѣлаюсь метресой Саламатова? Я только провела параллель. Опа вамъ не понравилась. Очень жалѣю. Я прекрасно понимаю, что Саламатовъ будетъ ѣздить ко мнѣ не за тѣмъ, чтобы толковать со мною о желѣзнодорожныхъ концессіяхъ. Но я ужь его предупредила, что селадонствомъ онъ ничего не добьется. Онъ такъ уменъ, что будетъ знать, какъ вести себя, а остальное укажетъ время. Вотъ, любезнѣйшій Иларіонъ Семенычъ, моя краткая исповѣдь. Совѣтую вамъ удовольствоваться ею.

Она опять заходила по комнатѣ. Малявскій нѣсколько секундъ молчалъ.

— Прекрасно, очень хорошо, — заговорилъ онъ болѣе глухимъ голосомъ: — благодарю васъ за исповѣдь. Любовный вопросъ мы совершенно устранимъ. Положимъ, вы ие согласитесь сдѣлаться метресой Саламатова. Но вы увлечены теперь его натурой, умомъ, размѣрами, какъ вы изволите выражаться. Вотъ на эту то тэму я и хотѣлъ-бы побесѣдовать съ вами маленько. Вы говорите, что я въ сравненіи съ Борисомъ Павловичемъ червь ползущій, уязвленный злобой и завистью, сознаніемъ своего самолюбиваго ничтожества и его великодушнаго превосходства. Такъ-ли-съ? Прекрасно! Теперь позвольте мнѣ поставить нѣсколько вопросовъ, самымъ добродушнымъ тономъ. Саламатовъ говорилъ вамъ обо мнѣ?

— Говорилъ.

— Съ высоты своего величія? Смотрите, молъ, какъ я добръ и благодушенъ. Я поощряю Малявскаго, хотя и знаю, что онъ мнѣ страшно завидуетъ. А почему? Потому, что онъ въ сравненіи со мною червь ползущій. Вы, увлекшись размѣрами Юпитера Громовержца, не распознали, что все это одни наносныя слова, которыми его превосходительство изволилъ маскировать свое недовольство.

— На кого, на васъ, что-ли?

— Да, любезнѣйшая Зинаида Алексѣевна, на меня, червя ползущаго.

— За что, про что?

— Объ этомъ будутъ пункты далѣе, а теперь позвольте мнѣ продолжать мою бесѣду. Борисъ Павловичъ ломался передъ вами своей натурой и благодушіемъ, а небось не сказалъ вамъ, какъ тотъ-же господинъ Малявскій началъ дѣйствовать съ нимъ. Разумѣется, ему не пристало накидываться, потому что этимъ самымъ онъ выдалъ-бы себя, показалъ-бы, что ему теперь приходится, волей-неволей, любезничать съ червемъ ползущимъ.

— Ничего не понимаю изъ вашего разглагольствованья! — отрѣзала Зинаида Алексѣевна.

— Дайте срокъ, поймете!

— Что вы хотите, наконецъ, сказать?

— А вотъ что-съ!

И съ этими словами Малявскій вынулъ изъ боковаго кармана бумагу и поднесъ ее Зинаидѣ Алексѣевнѣ.

— Что это такое? — спросила она, отступая шагъ назадъ.

— Прочтите, грамотѣ знаете.

Она развернула. Вышла продолжительная пауза. Глаза Малявскаго съ злорадствомъ слѣдили за тѣмъ, какъ Зинаида Алексѣевна читала.

— Поняли? — спросилъ онъ громко.

— Поняла! — отвѣтила она и, подавая ему бумагу, прибавила — на чемъ-же вы его поддѣли?

— Присядьте. Мое резюме будетъ по возможности кратко. Что вытекаетъ изъ этой бумаги, Зинаида Алексѣевна? То, что вашъ Юпитеръ Громовержець начинаетъ брендить, какъ выражаются русскіе остряки. Согласитесь сами, что онъ не сталъ-бы предоставлять мнѣ такіе магарычи, еслибъ онъ могъ, въ данную минусу, обэйдтись безъ меня. Вотъ вы теперь и провели-бы параллель. Она будетъ, мнѣ кажется, повѣрнѣе. Положимъ, я червь ползущій; но кто-же, послѣ того, самъ Юпитеръ Громовержецъ? Онъ пріѣзжаетъ къ вамъ расписывать про свою богатырскую натуру, а самъ прибѣгаетъ къ помощи нашего брата и, разумѣется, скрываетъ то, что мы его отлично понимаемъ и даромъ служить ему не намѣрены.

— Вы все-таки ему служите-же! — вскричала Зинаида Алексѣевна.

— Ни мало! Я служу самому себѣ и пролагаю свою дорогу. По такой Саламатовъ внугренно злобствуетъ на меня гораздо посильнѣе, чѣмъ я на него. Онъ почувствовалъ, что наступило время новыхъ дѣльцовъ, и не такихъ, какъ онъ, берущихъ не однимъ брюхомъ и не однимъ нахальствомъ, а выдержкой и знаніями. Гдѣ-же, любезная Зинаида Алексѣевна, грандіозность размѣровъ? Развѣ это не мелко, не пошло замаскировать свою собственную немощь фразами или, попросту сказать, безстыднымъ враньемъ? Небось, я не явился къ вамъ хвалиться моими подвигами…

— А что-жь вы дѣлаете въ эту минуту?

— Я нисколько не хвастаюсь. Я только помогаю вамъ проводить параллель. Вы восхитились богатырскими размѣрами, вы увлеклись prestige’eMb Бориса Павловича, а па повѣрку-то выходитъ, что мелочность, слабость, рабство передъ немощами своего брюха вовсе не на нашей сторонѣ. Вы слишкомъ поторопились, Зинаида Алексѣевна, выдавать дипломы…

— Пожалуйста, безъ нравоученій!