Демон в белом

Ворота – огромные створки из позеленевшей бронзы, украшенные барельефом с изображением Исхода со Старой Земли, – со скрипом открылись. Я пропустил солдат и задержался, чтобы приказать персоналу внутри как можно скорее заняться Валкой и Лином. Лину могли помочь хирурги, а вот состояние Валки выходило за рамки компетенции имперских врачей.

Она поравнялась со мной, прихрамывая и опираясь на плечи ирчтани. Ее плечи дрожали, голова склонилась набок. Левый глаз по-прежнему бесконтрольно вращался то в одну, то в другую сторону, зрачок сужался и расширялся. Она выглядела безумной, как юродивые, которых мне доводилось встречать на ступенях храмов Капеллы.

– Ступайте вперед, – сказал им я. – Я догоню.

– Ты не с нами? – в замешательстве спросила Валка.

– Приду, когда удостоверюсь, что все вернулись, – ответил я. – Подожди немного.

Я взял ее за руку, но ее пальцы не смогли сжаться. Они трепыхались в моей руке, слабые, как крылья воробушка. Мне не хотелось ее отпускать.

– Тебе можно помочь?

Ее нормальный глаз посмотрел на меня; голова повисла мертвым грузом.

– Думаю, да, – ответила она. – Дома. На Эдде. В Тавросе. Возможно… – Она запнулась и закрыла глаза. – Не могу понять, что он со мной сделал.

Процессия двигалась мимо нас. Люди ковыляли в безопасное место. Вдали было видно, как дымятся горящие сьельсинские корабли, как пляшут на них красные отблески огня.

– Может, стоило тебя послушаться и остаться, – сказала Валка на пантайском, чтобы больше никто не понял.

Я вздрогнул и посмотрел на нее. На миг показалось, что никакого проклятия Урбейна нет. Она снова была похожа на себя. С поникшей головой, прикрытыми глазами, красно-черными, прилипшими к коже волосами.

– Не говори так. – Я легонько сжал ее руку и не отпустил, когда она задрожала. – Если бы не ты, мы бы все погибли.

– Еще не вечер, – прошептала она уже на галстани.

– Все может быть, – согласился я. – Но сегодня я умирать не намерен.

– Не сегодня, – фыркнула она, – так завтра.

Она высвободилась из рук ирчтани и скользнула в мои объятия, навалившись на меня всем своим весом. Я обнял ее и прижался щекой к ее щеке.

– Завтра, – сказал я. – Дотянуть бы до этого завтра.

Она неуклюже обвила меня рукой за шею. Все ее тело содрогалось. Она казалась такой легкой, невесомой, как бумажные фонарики, что зажигают на похоронах. Я боялся отпускать ее, боялся, что она, как фонарик, упорхнет в небеса. Она была непривычно хрупкой, как будто таяла, и мне казалось, что я держу в руках тень Валки, а не саму Валку.

– Положите меня… в фугу, – прошептала она. – Не знаю, станет ли мне хуже, – добавила она, и я обнял ее крепче, – но… до тех пор… пока не получится отвезти меня домой…

Я кивнул и тяжело сглотнул.

– Скажите Лориану, что я так распорядился. – Я коснулся ее лбом и отстранился, зажмурился. – Прости, Валка. Мне так жаль.

– А мне нет, – ответила она. – Я тебя спасла.

Она поцеловала меня и, сделав полшага назад, буквально рухнула на руки ирчтани.

– Ведите меня, – сказала она им с ноткой прежней властности.

Я проводил ее взглядом. Двое ксенобитов-ауксилариев полувели-полунесли ее. Проморгавшись от слез, я снова зажмурился и повернулся, чтобы вернуться в конец процессии. Я собирался войти в Дейру последним из нашей маленькой армии.

– Адриан! – крикнула Валка мне вслед, и я оглянулся.

Остановился.

Она тоже оглядывалась через плечо.

– Я люблю тебя!

Слезы вновь накатили, и я задержал дыхание, чтобы сдержать их. Я вспоминал все старые увещевания Гибсона, пытаясь успокоить сердце. Не получалось. За все долгие годы, что мы были вместе, я по пальцам мог пересчитать, сколько раз она мне это говорила. Не то чтобы она на самом деле не испытывала этих чувств. Просто Валка была Валкой… очень сдержанной в проявлении эмоций.

– Я тебе верю! – выдохнув из себя весь воздух, дал я единственный уместный ответ.

Ее улыбка была последним, что я увидел, прежде чем она скрылась под гигантской аркой. Она воодушевила меня. Валка исчезла внутри крепости, а вереница солдат, людей и ирчтани становилась все короче.

– Так мало… – раздался позади каркающий голос.

Рядом со мной приземлился китуун Барда. Он верно подметил. С Гододина на войну с Бледными улетела тысяча его сородичей. Теперь их осталось меньше половины.

– Еще одна такая победа, – произнес я, – и от нас вообще ничего не останется.

Хилиарх-ксенобит тихо чирикнул и опустил клюв на бронированную грудь, когтями схватившись за скрещенные патронташи.

– Они погибли смертью храбрых, – сказал я, положив руку на плечо старой птице.

– Они погибли, – ответил Барда. – Много молодых еще не обзавелись гнездами.

– Погибнуть не значит исчезнуть, – сказал я и добавил, почувствовав любопытный взгляд птицы: – Китуун, смерть – не конец. Ничто не конечно.

Старейшина ничего не ответил на это. Мы вместе провожали караван.

В голове приплясывали и как будто потирали руки слова Бахудде: «Ваше время истекло». Ему вторил голос Урбейна: «Вы оттягиваете свой конец».

Я надеялся, что они оба ошибаются.