День гнева. Повести

Секретарша исчезла в дверях кабинета — в эдаком начальственном шкафу. Вернулась и сказала, глядя только на Смирнова:

— Он вас просит зайти.

Смирнов открыл дверь и шагнул в кабинет. Казарян вошел туда же без спроса.

— Здравствуйте, — сказал, не выходя из-за стола, генерал. И персонально Казаряну: — А я не просил вас, товарищ Казарян, меня навещать.

— Зато у меня такое желание возникло, — грубо отпарировал Казарян и решительно уселся на один из стульев, плотным рядом стоявших у стены. Во избежание скандала генерал достойно смирился:

— Ну, что ж, коли так… И вы присаживайтесь, Александр Иванович. — Проследил взглядом за тем, как усаживается рядом с Казаряном Смирнов, затем добавил: — Прошу простить меня, на несколько минут отвлекусь на небольшое дельце. — Ткнул пальцем в кнопку и приказал в селектор: — Махова ко мне.

Махов остановился посреди ковровой дорожки и доложил:

— Капитан Махов прибыл по вашему указанию.

— Кто позволил вам, капитан, нарушать служебные инструкции? — спросил Ларионов.

— Я, наверное, чего-то не понимаю, товарищ генерал, но я ничего не нарушал…

— По какому праву вы занимаетесь делами, не относящимися к порученному вам расследованию? — тихо, совсем тихо начал генерал. Постепенно его голос обретал оглушающую мощь: — По какому праву вы посвящаете в ход розыска посторонних людей?!!

— Виноват, товарищ генерал, — обреченно признался Махов.

— Идите. На вас будет наложено дисциплинарное взыскание, — устало закончил Ларионов, и, подождав, пока выйдет Махов, обратился к Смирнову: — Как дела, Александр Иванович?

— Дела, как сажа бела, Сережа, — ответил Смирнов, а Казарян взъярился:

— Спектакли нам устраиваешь, да?

На реплику Казаряна Ларионов никак не отреагировал. Он делами Смирнова был озабочен:

— Да, дела неважнецкие! Вы что, частным сыском занялись? Так у нас это законом воспрещается. Ваши действия, Александр Иванович, антиконституционны. Сегодня, в период кардинальных, я бы сказал, революционных перемен, нарушение не то что духа, буквы закона будет караться самым решительным образом. Я не собираюсь вас стращать, но запомните: никакие старые заслуги, никакие связи не дают вам права попирать социалистическую законность.

— Опомнись, Сережа, — попросил Смирнов. Но Ларионов не опомнился:

— Вы, кажется, живете теперь в Москве? Где остановились? В гостинице?

— Я живу у своего друга журналиста Спиридонова.

— Там и прописаны?

— Я не прописывался.

— Так вот, Александр Иванович. Еще одно противозаконное ваше действие, и вы будете высланы из Москвы. В двадцать четыре часа.

Генерал встал за своим столом. Встал и Смирнов.

— Будь здоров, Сережа, — попрощался он и направился к двери.

— Советую не забывать, что я вам сказал, — в спину Смирнову, вдогонку напомнил генерал.

Смирнов исчез за дверью. Казарян вдоль стола для заседаний прошел к генеральскому письменному и через него, схватив Ларионова за лацканы тужурки, притянул к себе:

— Учти, генерал, если ты сделаешь какую-нибудь пакость Саньке, я тебя под землей найду и размажу по первой попавшейся стенке, — и оттолкнул Ларионова так, что тому ничего не оставалось, как усесться в свое служебное кресло.

В дверях Казарян остановился и, умело копируя ларионовские интонации, закончил:

— Советую не забывать, что я вам сказал.

Не принимая во внимание уши секретарши, Смирнов спросил:

— Порезвился?

— Самую малость.

Они вышли из приемной и поспешили навестить Махова вторично. На этот раз Махов сидел барином, засунув руки в карман брюк и далеко вытянув ноги.

— Как насчет завтрашнего? — спросил Смирнов.

— Только что звонил Демидов. Рабочие будут после обеда.

— Ты, я вижу, своего генерала не боишься.

— А я его никогда не боялся. Уважал, это было. А после сегодняшнего, боюсь, перестану.

— А ты давай в адвокатуру! — темпераментно предложил Казарян. — Дело по нынешним временам весьма и весьма перспективное. Могу содействовать. Руководство коллегии — все мои кореши по юридическому.

— Есть над чем подумать, — Махов улыбнулся. А Смирнов все в одну дуду:

— От Сырцова пока ничего?

— Пока ничего. Вы домой езжайте, Александр Иванович. Отдохните, вам, я так понимаю, тоже было отпущено. Если что — я звоню.

— Все-то ты сечешь, сыщик, — с одобрением заметил Казарян.

У «восьмерки» маялся Алик.

— Ну, что там? — азартно полюбопытствовал он.

— Там — ничего хорошего, — Казарян обошел машину, сел за руль. — Садись, поедем.

— Куда? — обиженно спросил Алик.

— К тебе! — заорал Казарян. — Садись, кому говорю!!!

— Нервные все очень, — ворчал Алик. — Что там Ларионов, можете сказать?

Они выехали к Пушкинской площади. У светофора остановились, и тогда Казарян удостоил его ответом:

— Скот твой Ларионов.

— Ну, допустим, он не мой, а ваш…

— Санька, — Казаряна вдруг осенило. — Не мог он так, ни с того, ни с сего. Может, откуда-нибудь надавили?

— Все может быть, — вяло согласился Смирнов. И тут Казаряна осенило еще раз:

— Алик, а твоего однокашника Грекова Владлена за бока взять можно?

— Владлена Грекова можно взять за бока, — подчеркнуто официально ответил Алик. — Только вот на какой предмет? Вы же не изволили мне ничего объяснить.