Дети ада

Не верилось Ивану, что это месть: суда еще не было, и при нынешнем гуманном отношении к преступникам рэкетиров могли и оправдать. Тем более операцию-то им сорвали. Такие случаи уже были. А тут еще трезвонили в печати о предстоящей амнистии.

В огромном городе часто пропадал кто-нибудь без вести: потерявшие память старики, дети, вполне здоровые мужчины и женщины. Уходили на работу или в магазин и бесследно исчезали. Правильно заметила Лола: о пропаже широко извещали, а вот о нахождении людей ничего не говорили. Мила Бубнова модно одевалась — одна дубленка сколько сейчас стоит! — носила на пальцах золотые кольца, серьги. Может, подкараулили, ограбили и убили? Но тогда бы труп обнаружили.

— Я тебя спрашиваю: меня тоже могут похитить? — заглядывала в глаза Лола. — Я уже боюсь вечером выходить из дома.

— У тебя ведь только вечером настоящая жизнь и начинается, — не смог удержаться от язвительного упрека Иван.

— Ты же не предложил мне, миленький, выйти за тебя замуж? — кисло улыбнулась она.

«Ты бы меня своей «яишенкой», «котиками-кисыньками», «пупсичками» до сумасшествия довела бы! Да и глуповаты, Лола-Елизавета!» — подумал он, а вслух произнес:

— Я наведу справки в Управлении милиции. И еще кое-где... Ты, конечно, будь поосторожнее. На время прекрати встречи с финнами и другими... бизнесменами. Забудь про рестораны. Я понимаю, тебе это трудно...

— Тебя что, это волнует? — взглянула она ему в глаза. — Я же тебя не упрекаю? Нашел себе девочку и радуйся. Чего же мне в душу лезешь. Я всегда знала, что рано или поздно ты меня бросишь... У нас все кончено, каждый живет как знает, теперь у нас это стало возможным. Свобода, демократия! Жулики стали бизнесменами, а честные — нищими. Я тебя прошу мне помочь, защитить меня, а ты все время норовишь шпильку вставить!

— Не злись, Лола, — признав ее правоту, мягко заметил он. — Конечно, я тебе помогу, все сделаю, что в моих силах. А шпильки вставляю, как ты выразилась, потому что мне не нравится твой образ жизни. Вокруг порядочных людей жулики и бандиты не крутятся — они выбирают богатеньких с рыльцем в пушку и еще, запугав, тянут деньги из вас, дурочек. Они же видят с кем вы водитесь, как шикуете.

— Я на свою жизнь не жалуюсь. И твои комсомольские замашки просто смешны, дорогуша! — рассердилась Лола. Ей явно не нравились нравоучения Рогожина. — Кто знает, как теперь надо жить? Вернее, выжить? Черт с ними деньгами, они мне достаются без особого труда, но мне страшно, Иван! Понимаешь, страшно! Такого никогда еще со мной не было. Некому пожаловаться, не к кому обратиться — всем наплевать на тебя. Я оглядываюсь на улице, прошу соседей не пускать ко мне никого, я ведь в коммуналке живу, а они двери открывают. И на работе на незнакомых людей я смотрю теперь с подозрением... Помнишь, был у меня такой знакомый, черненький с усиками, Реваз?

— С Кузнечного рынка? Торговал грушами?

— Он много чем занимался... У него еще был дружок Хамид, он почтительно именовал его Старейшиной. Так вот я думаю, что это они у тебя «Ниву» увели. Ну в тот вечер, когда мы с тобой, во Дворце Горького на лекции про НЛО.

— С чего ты взяла? — удивился Иван. За все эти месяцы он не получил никаких известий о пропаже. Да и не надеялся, что милиция помнит об этом угоне.

— Он стоял неподалеку и слышал, как мы с тобой договариваемся вечером поехать к Нарвским воротам на машине. У него даже уши шевелились, он вытягивал шею, прислушиваясь, как пес. Кстати, Бог наказал их: оба были обстреляны боевиками в горах Карабаха и вместе с твоей «Нивой» насмерть разбились, сорвавшись в глубокое каменистое ущелье.

— Откуда такие подробности?

— Землячок Реваза, тоже с Кузнечного рынка, рассказал, — сообщила Лола. — Я все хотела тебе сказать, да звонить домой не хотелось. Она ревнивая, твоя девушка?

— Я ей еще не дал повода ревновать.

— Ты верный, — вздохнула она. — Не то что я.

— Покайся, Лола, — усмехнулся он.

— Я всегда знала, что у нас все с тобой временно, потому и не избегала других мужчин. Но ты мне нравился, Иван.

— Ты мне тоже, — сказал он.

— Ваня, что могло случиться? — после продолжительной паузы спросила Лола. Глаза у нее несчастные, голос осип. — Ее убили?

— Денег много у нее?

— В каком смысле? С собой или вообще?

— Ну любила она трясти кошельком, покупать что-либо дорогое в ларьках, магазинчиках?

— Не знаю... Она ведь транжира, покупает себе шоколад, красную икру. И одевается во все дорогое. Марки, доллары носила с собой, но вряд ли много.

— Когда мы сможем сходить к ней на квартиру?

Лола взглянула на ручные часики, белый лоб ее перечеркнула неглубокая морщинка. Иван уже давно обратил внимание, что у недалеких людей как правило лоб не бороздят глубокие морщины. Очевидно, они не слишком себя утруждают размышлениями и думами о смысле жизни.

— После семи вечера, — сказала она. — Мать ее сегодня утром уехала на дачу. Ты сможешь зайти ко мне в магазин?