Дети Антарктиды. Лед и волны

Затрещала автоматная очередь. Казалось, пули просвистели у самого носа. Матвей упал, закрыл голову руками, затем выждал секунд десять, поднял голову и увидел держащегося за живот охранника, дёргающего дверную ручку в попытке проникнуть внутрь здания.

Раздался металлический звон, пули попали в дверь, прошив охранника насквозь. Он сложился пополам и свалился со ступенек.

Из-за угла здания появился убийца с автоматом наперевес.

— Погоди! Погоди! Не стреляй, не надо! — завопил охранник, умоляюще протягивая руки.

Убийца, выглядевший как ходячий скелет, подошёл к хватающему последние глотки воздуха охраннику и, без всяких церемоний, всадил ему очередь прямо в голову, превратив её в месиво из мозгов, плоти и осколков черепа.

— Получай, жадная свинья, получай! — с ненавистью вопил он. — Не переживай, в аду для тебя заготовили номер с полным обогревом, мразь!

Хладнокровно и жестоко убив охранника, мятежник, как ни в чём не бывало, помчался обратно, за угол, где, не прекращаясь, звучала канонада выстрелов.

Туда, где находилась «Берлога».

Матвей крепче сжал револьвер и, собравшись с силами, побежал.

Через минуту он оказался на заполненной десятками обычных макмердовцев улице возле старой больницы. Каждый сжимал в руках прихваченные с собой молоток, нож или топор — одним словом, всё, что могло использоваться в качестве оружия. Их лица сияли радостными, но одновременно безумными улыбками.

— Сука мертва! Эта сука мертва! Взлетела на воздух!

— Надеюсь, она хорошенько зажарилась!

— Пускай мёрзнет в аду!

На всякий случай Матвей решил не пересекаться с ними и, обойдя здание больницы, снова вышел на улицу, но уже в стороне от того места, где кучковался отряд из вооружённых мятежников. Собиратель успел лишь краем уха уловить:

— … свиньи заперлись в здании почты. Выкурим их, ребята!

И отряд, под предводительством старика с длинной бородой, направился в северную часть поселения.

Вдруг по всей станции раздался звук громкоговорителя. Властный голос незнакомки произнёс:

— Мойра Мерфи мертва. Любой, кто воспротивится справедливому суду, будет казнён на месте. Все свиньи, которые всё это время отбирали наши ватты и пищу, будут казнены. Свинья — у тебя нет выхода. Сдавайся и сдохни, ибо нас больше. Тебе не суждено стать свидетелем того, как наша прекрасная станция снова будет процветать!

Голос показался знакомым, но времени на рассуждения о том, кому он принадлежит, не было. Убедившись, что путь чист, Матвей пригнулся и побежал к «Берлоге».

Теперь она была совсем близко.

Как только он оказался рядом с баром, внутри гостиницы раздалось несколько выстрелов. Жёлтые вспышки на мгновение мелькнули в чёрных окнах, половина из которых была разбита.

Матвей, едва переводя дыхание от подступившего к горлу ужаса, теперь без всякой осторожности побежал ко входу.

Оказавшись внутри, он застал полную разруху. От уютного бара, в котором сидел ещё пару часов назад, живого места не осталось: сломанные столы и стулья разбросаны по разным углам, под ногами хрустело стекло.

На лестнице, ведущей на второй этаж, лежал труп, чья рука свисла в лестничный пролёт. Ручей крови стекал по ступеням.

Быстро обойдя тело, Матвей заметил, что в самом баре лежали, по крайней мере, ещё пятеро убитых.

Собиратель взвёл курок револьвера и вошёл в коридор второго этажа.

Почти сразу он увидел спину присевшего на одно колено макмердовца, обшаривающего карманы умирающего, который всё ещё дышал. Был ли мародёр охранником или повстанцем, не разобрать.

Тем не менее, незнакомец услышал его шаги и резко развернулся с пистолетом в руках.

Матвей, не думая ни секунды, нажал на спусковой крючок.

Пуля вонзилась тому в грудь, вынудив отступить на шаг назад, споткнуться о тело, которое он только что обыскивал, и грохнуться на пол.

Секунду спустя в дальнем конце коридора раздался девичий вопль, от которого по спине Матвея побежали мурашки.

Арина.

Она не замолкала. Слышались звуки борьбы. Она сопротивлялась.

Матвей рванул с места, приблизился к двери, открыл её и увидел, как на Арину пытается залезть какой-то ублюдок. Насильник пытался содрать с неё куртку. Девушка кричала, колотила его что есть мочи, но эти удары, судя по отсутствующей реакции, совершенно ему не вредили.

— Ну, ты закончил с той свиньёй? Давай сюда, помоги мне с этой…

Договорить мужчина не успел. Матвей дёрнул его за плечо и огрел рукояткой по лбу. Стрелять он не решился — боялся задеть Арину.

А затем жуткая пелена встала перед глазами Матвея. От вида сестры, которую этот ублюдок успел раздеть, оголив её грудь, в сознании у собирателя что-то щёлкнуло. Он с рёвом накинулся на обидчика, колотя рукояткой револьвера по его лицу, которое на секунду обрело выражение озадаченности, а затем, как только над ним нависла рука с пистолетом, — ужаса.

Матвей бил машинально, как робот, не испытывая ни усталости, ни отвращения, ничего, кроме животной ненависти. На это мгновение тело перестало подчиняться разуму, руки двигались сами по себе.

Кровь оросила его лицо, испачкала бороду, попала в глаза. Но он, не переставая, бил и бил, пока не почувствовал, как его потянули назад.