Дети, которые хотят умереть

Андрей подошел к стене, руки сжались в кулаки и нанесли серию прямых ударов по бетону. Костяшки покраснели и зачесались – значит, покрылись очень маленькими, незаметными трещинами, ночью затянутся, зарастут новой костной тканью, тверже и толще. Уже завтра удары будут не так отдаваться в нервных волокнах, даже если разобьешь кулаки в кровь об лобовую кость очередного наглеца – никакой боли. Для Андрея, не наглеца.

Пол-урочника растягивал мышцы, приседал, вытягивал катану из ножен с позиций стоя на коленях и сидя с ногами крест-накрест. После Андрей встал на руки, вытянулся свечкой, носки нацелились в потолок. Локти согнулись, руки отпустили пол, правое плечо и ухо вдавило в холодный пол. Дыхание выровнялось, почти прекратилось, Андрей умер на три урочника. Стал «мертвым камнем».

Стук в дверь.

Андрей созерцал тьму и не шевелился.

Снова постучали.

– Сингенин-сан, ты здесь, а?

Носки Андрея дернулись, центр тяжести отклонился в сторону, и ученик грохнулся на пол.

Как только Андрей открыл дверь, яркие разноцветные пятна замельтешили в глазах, он ослеп, потерялся в пространстве.

– Сейчас ночь, – сказала Рита.

В глазах Андрея рябило от удивительных сочных красок, ученик шагнул назад, в спасительную темноту.

Яркие пятна. Оранжевый, зеленый, песочный, желтый.… И, конечно же, красный. Как человеческая кожа, вывернутая наизнанку.

Рита вошла в комнату.

– Тут темно, – сказала наложница, – я включу свет?

Щелкнул выключатель. Андрей бешено тер глаза и отступал спиной к окну. Амурова шагала следом, почти наступала ему на носки. Андрей слышал, но не видел.

Где он? В грязной серой комнатушке или дворике с оранжевыми качелями и голубым небом? Вдруг школы Катаны – просто иллюзии, бред, что увидел маленький мальчик, упав с качелей?

Низкий подоконник ткнулся Андрею в ноги. Амурова встала почти вплотную.

– Господин, прими мой дар.

Андрей опустил ладони.

Цвета приняли формы. Тонкие плечи Риты обтянули широкие банты, желтые, как песок из песочницы во дворе с оранжевыми качелями. Тонкую шею изящным изгибом обхватил короткий шарфик – кусочек голубого неба между кудрявыми как детские головки облаками. Две ярко-оранжевые тесьмы завязались пышными узлами вокруг оби, украсили осиную талию. Или пчелиную?

Медноволосая голова покорно склонилась, нежные руки протянули Андрею стопку полотен с цветными рисунками.

Андрей взял яркие полотна, коснулся тонких зеленых крон под размашистыми штрихами багрового солнца. Пальцы погладили засохшую краску, шероховатую на ощупь.

– Как? – выдохнул Андрей, – как ты все это создала?

Андрей положил полотна на тюфяк и принялся раскладывать рисунки.

– Значит, тебе понравился мой дар, господин. – Рита улыбнулась.

Андрей встал на колени, наклонился, почти коснулся носом нарисованной ветви с россыпью красных вишен поверх синей листвы.

– Краска состоит из связки и красителя, – сказала Рита. – Для прозрачных голубых облачков и дождевых луж я взяла как связку воду из-под крана.

Андрей потрогал лужу у коричневых стволов. Сквозь легкую воздушную пленку просвечивались поры ткани.

Рита смотрела на ухо Андрея.

– Господин, разреши спросить: почему твое ухо пухлое и красное, как раздавленный помидор?

– Я тренировался, – сказал Андрей, поглаживая синюю листву масляных деревьев.

– Как на уроке Круга жизни? – сказала Рита. – Бил себя по уху?

– Нет. – Андрей коснулся пульсирующего шара на голове. – Я тренировал технику «мертвого камня» в самой неудобной позиции.

– Разве, чтобы стать мертвым как камень, нужно готовиться? Недостаточно просто воткнуть в живот меч?

Рот Андрея раскрылся, а Рита сказала:

– Я ни разу не видела живого ученика с клинком в теле.

– Это другое, – попробовал объяснить Андрей, но замолк. Для местных учеников все, что не помогало нанизать себя на меч, не имело смысла.

Рита пожала плечами и указала на рисунки.

– Если вместо воды взять масло или яичный желток, получатся насыщенные цвета, – сказала Рита. – Желток делает краску более матовой.

Как тусклая синяя туча над темно-зелеными мазками леса.

– И ты даришь все эти миры мне? – спросил Андрей. – Почему?

Рука наложницы почесала грудь, голубые спелые шарики – вспомнил Андрей. Волк заурчал.

– Я не остановила тебя, когда ты решил драться с Красоткиным-сан, – сказала Рита, голос ее дрогнул. – Брат всегда говорил, что я слаба. Тело Стаса никогда не покрывалось позорной ржавчиной, как мое, он всегда соблюдал бусидо, был сильным. Но я все испортила. Теперь брат мертв, я слаба и принадлежу тебе.

– И ты будешь служить мне? – спросил Андрей. – Я убил твоего брата и оябуна.

– И спас мне жизнь, – сказала Рита.

– А долг мести?

Рита подошла к Андрею и посмотрела на него сверху вниз.

– Не беспокойся, Сингенин-сан, – сказала девочка, – пока я не расплачусь с тобой за спасение, пока не верну себе мою жизнь, долг мести подождет.

Челюсть волка затряслась от лающего смеха.