Дети, которые хотят умереть

«Я клянусь… я клянусь…» – стучал кончик языка Андрея об небо и зубы, и стук поднимался по черепной коробке вверх, отдавался в сосредоточенном разуме звонкими встречными ударами катан. Отдавался хлестом волчьего хвоста по железной клетке. Отдавался дребезгом разбитых стекол в окнах Михеевской школы за сотни сотен сотен локтей отсюда. Отдавался плачем и криками умирающих детей.

– Я клянусь быть верным клану Охотникова.

Нас воспитали карателями, нас научили убивать за нарушение долга, в первую очередь – самих себя. Если ты не бережешь собственную жизнь, пощадишь ли других? Ответ: никакой пощады.

– Я клянусь не утаивать добычу от клана.

Волк катался по клетке и смеялся.

Из прошлого в черепной коробке Андрея сохранилась только зарисовка с качелями, разноцветными клумбами и песочницей под голубым небом.

Больше мне ничего не нужно, остальное – забирайте. А волк сказал сквозь смех: «А как же Амурова-сан?»

– Я клянусь подчиняться старшим дайме и оябуну клана.

Волк брызгал слюной и бил лапами по полу. «И как ты будешь служить Охотникову-цветнику? О, оябун-клумба, разреши оросить влагой лепестки твоих ландышей? Ха! Позволь разрыхлю тебя, великозернистый Почва-сан?»

– Я клянусь не раскрывать тайн клана.

В бывшем клане Андрея, когда ученик решал умереть, то хватал другого члена клана за рукав и говорил: «Куда улетела птичка Хо-Хо?»

Соклановец отвечал: «За колею». Звучало как «заколю». Такой ответ означал согласие отрубить ученику голову, когда он вспорет себе живот.

Если соклановец отвечал: «Я в небо не смотрю», значит, ему поручили срочное дело или еще почему-то он не мог сопроводить решившегося в Путь. Тогда просивший говорил: «На кого покажешь?» Того, на кого показывали, ученик снова хватал за рукав и спрашивал про птичку Хо-Хо.

У каждого клана свои тайные обряды.

– Я клянусь не покушаться на жизни и имущество членов клана.

Я служу клану до тех пор, пока он не нарушит мой Долг чести перед именем. Лучше Лютину-сан больше не называть меня уставшим.

– Клятва произнесена, – сказал Лютин, – выпей «Сердечный».

Андрея поднял с пола пластиковый стакан с брагой.

– Сингенин-сан, не пей много – прошептал Лис, – эта коробка стояла на подоконнике три месяца.

Андрей отпил брагу. Пьяный дурман ударил в голову.

– Да? А вкус чудный, – вдруг развязно сказал Андрей. – Три месяца, говоришь? Видно, это впитался аромат прошедшего лета. Как же тогда гадко здесь воняло весной? Поди, всех рвало на ходу?

Дурман и темноту вокруг сотряс дружный крик клана: «Принят в клан! Сингенин-сан принят в клан!»

В наступившей тишине Лютин молча сверлил Андрея взглядом. Андрей в ответ расслабленно улыбнулся и приглашающе похлопал по полу рядом. Он чувствовал необычайную легкость.

– Лютин-сан, – шепнул Лис.

– Да помню, – буркнул Глеб и повысил голос, – Клан! Раз Сингенин-сан такой сильный и быстрый, дайме принимают его в свои ряды. Отныне Сингенин Андрей-сан – дайме клана Охотникова.

Новый ор: «Принят в дайме! Сингенин-сан принят в дайме!»

Крики так противно сотрясали приятную легкость в сознании Андрея, что он чуть не приказал всем заткнуться к демонам, и уже открыл рот, но вовремя вспомнил, что пока еще не стал оябуном. Пока. Лис обещал сделать Андрея главой клана позже.

Андрей опустил глаза на игры теней возле лампы, и ученику привиделось, что на полу дергаются тела одноклассников из Михеевской школы. Легкость в теле пропала. Глупая улыбка сошла с губ.

«В этот раз, – подумал Андрей, – я клянусь, этого не произойдет!»

Волк поднял морду к потолку и завыл.

Ау-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у!

2

Включили лампы на потолке, и Лютин велел сэме выйти из класса. Андрей поднялся с колен и сел в круг дайме рядом со Смирновым. Клинок голой катаны тускнел на коленях Андрея. Лис тоже сел на стул. Спектакль закончился. Начался совет дайме.

Перед Андреем за спиной Лютина висела школьная доска с двумя плакатами по бокам. На плакатах были расписаны два больших черных иероглифа «резать» и «живот», вместе означающих «сэппука».

– Сингенин-сан частично восстановил репутацию клана, убив Красоткина-сан, – сказал Лис, – но число угроз нашей чести еще достаточно. Кланы Райдэна, Они и Черных Змеев уже забрали всех семиклассниц, в прошлом учебном году они разгромили девятые классы. Восьмые – явно следующие в этом.

– Кланом Черных Змеев заправляют десятиклассники? – спросил Андрей.

Ефрем Коваль вынул из-за оби листок, поднял бумагу к лицу и зачитал:

– Два десятка три десятиклассника, двенадцать девятиклассников, девять наложниц. Общая численность – четыре десятка четыре ученика.

– Прямо клубок гадов, – сказал Лютин.

– Нам бы столько наложниц, – вздохнул Адам Смирнов.

– Нам бы столько самураев, – возразил Серали Султанов, черные узкие глаза сверкнули, – и вся школа тут же подчинилась бы клану Охотникова.

– Сейчас нам предстоит драться не с Черными Змеями, – сказал Лис, – а с кланом Красоткина. Долг мести за убийство их оябуна еще никто не оплатил.

За спиной Лиса висел иероглиф «месть, отомстить, возмездие», похожий на морду демона с фасеточными глазами и прямоугольным ртом.