Дети Солнца (СИ)

Он выпустил красавца из рук — и тот ушел, ни на кого не оглядываясь. По его резким нервным движениям видно было, как он злится. Рената выскочила из-за стола и побежала за ним. Кьяртан смотрел ей вслед, и в его взгляде было слишком много всего. А Скъегги обнял и поцеловал Хельгу — коротко и крепко.

— Ну вот, все концы подведены. Я доволен.

Хельгу новый поцелуй на глазах у всех никак не взволновал, она его почти не заметила. Она думала о Кьяртане. У него появился соперник? Откуда? Где он был раньше? И что говорил Скъегги — это были ритуальные проклятия?

Кьяртан остался сидеть на месте. Но никогда еще на памяти Хельги он не был таким мрачным. Когда все пили для молодых, он тоже поднял кружку и даже мазнул по Хельге безразличным, затуманенным взглядом. Она поняла, что Кьяртан ее не видит.

Скъегги не приходил к ней этой ночью. Где уж он ночевал, Хельга не знала. Он разбудил ее еще до восхода солнца, и они вышли из дома в сопровождении одного из сыновей Ларса. Им предстояло переправиться через болото.

— Почему нам не пойти к тебе так же, как вчера? — спросила Хельга. — Нырнули в озеро — и вынырнули у твоего дома?

— У нашего дома, — поправил он. — Для такого колдовства нужно готовиться недели две. Собирать силу, лепить из нее божество, приносить ему жертвы… Да не человеческие жертвы, не смотри так! Зверей ловить. Асдис же дала мне силу в камне. Часть ее я извел на переход. Часть — на укрытие Ларсова дома. Осталось еще на одно крупное дело. Я не собираюсь тратиться попусту.

— Но мы же видели Ларсов дом, — удивилась Хельга.

— Колдовство проявится чуть позже. Это уже не твоя забота.

— Ты хорошо смотрела, как я готовил водяные ворота? — спросил Скъегги, когда они уже по другую сторону болота, вдвоем, спускались из соснового леса в луговину. Луговина напоминала чашу, до краев наполненную солнцем, зеленью и птичьим пением. — Давай смотри и запоминай. Всё, что непонятно, я объясню и повторю. Ты будешь все знать не хуже меня. А потом и лучше. Я так хочу.

Глава 41

Флавий был в ужасе от вести, что на них идет Арзраново войско. Туммахойнен! Не тот ли великан из здешних поверий, кто придет со своим воинством поджечь мир? Ведь «Туммахойнен» и означает — «темное пламя»? Или — «сожженный», «обугленный»?

Флавий неплохо освоил ольмийский и его скогарский вариант, но язык Старого народа остался для него чужим.

Он улучил момент, схватил Уирку и зашипел ей в ухо:

— Как мы будем биться с Арзраном? Где Ансельм? Где Сегестус? Я не подписывался на самоубийство.

Уирка двумя пальцами отцепила руку Флавия от своего локтя:

— Здесь нет самоубийц. Постарайся успокоиться и хотя бы не мешать. Тебя никто в бой не потащит.

Флавий отошел, ничуть не успокоенный.

Колдун с его издевательствами окончательно выбил его из колеи. Флавий хотел прогуляться, чтобы хоть немного прийти в себя, но тут в него вцепилась Рената. Повела в отдельную горницу, усадила на лавку и отступила, разглядывая с неодобрением, словно редкий и опасный вид плесени.

— Нексумы, значит? — оскалилась она, становясь похожей на мегеру. — Ты уже был занят, когда начал морочить мне голову?

— Я морочил тебе голову? Я? Это же ты первая со мной заговорила. Мог ли я противиться твоему обаянию? — Флавий кокетничал по привычке, не думая о том, что говорит. Светлое Солнце! Не сегодня-завтра здесь будут нелюди Арзрана, а ей приспичило выяснять отношения. Которых у них нет. — Да, я был уже связан. Я был безумен, когда связывался. Я не соображал, что делаю.

— Когда ты не соображал? Когда беседовал со мной? Или когда брал Уирку?

— Я ее не… послушай, не относись к этому как к полноценному кор нексум. Вышло криво. Уирка меня ненавидит.

— Тебя, я смотрю, все ненавидят, — сказала она.

Только теперь Флавий понял собственную ошибку. Он упустил из виду старую как мир мудрость про таких вот верных и наивных идиотов: кто первый взял — того и любят. Уирку нужно было взять еще тогда, у Гисли. Привязка через тело самая надежная. А Флавий надеялся на какие-то отношения, на укрепление доверия, искренний интерес, дружбу. Хотел приручить. На что повелся, наивный дурак? На серые глазки? На доверчивость? На вот эту всегдашнюю готовность помочь? Принял обычную вежливость за симпатию, если не за любовь. Ох уж эта золотая молодежь! Нет, здесь и ласки не помогли бы. Уирку нужно было убить еще тогда, в доме на сваях. А связываться следовало с Ренатой.

Но что-то внутри протестовало против такого разумного вывода. Что-то ныло, стонало, натягивалось — уже привычно, знакомо. Боль ворочалась в нем при одной мысли о бестолковой связи, странно приятная, почти сладкая. Может быть, без этой боли его уже не было бы на свете. Что сделано — то сделано. Рената красива. Рената умна, темпераментна, прекрасна в гневе и повернута на нем, Флавии. Зачем отказываться от того, что само идет в руки?

Что ж, разговор завязался ко времени: отвлечет от мыслей о скорой гибели. Ее не отвратить, но можно провести остаток времени довольно приятно… Нужно только отвлечься от гипнотизирующего ужаса и сосредоточиться на формах.