Дети Солнца (СИ)

Было и правда уже утро, но подниматься не хотелось. Вообще ничего не хотелось. Все дела были в прошлом, навсегда отделенные этой ночью. Будущее было неважно, потому что прежней Уирки, отдельной от предмета страсти, больше не существовало, а до нынешнего ей не было никакого дела.

— С добрым утром! — сказала Уирка. И получила новую улыбку, хищную и яркую — торжествующую.

— Какой она была, Магда? — спросила Уирка.

Флавий откинул ей кудри со лба и покачал головой.

— Нам пора к твоим. Теперь мне нужно, чтобы они приняли и меня как своего — полностью. Как бы это устроить?

— Какой была Магда? — повторила Уирка. — Расскажи о Магде. Хочу знать, что я теперь такое.

— Всё еще трепыхаешься? — спросил Флавий беззлобно. — Считаешь, мне не стоит доверять?

— Интересно, заслужила ли Магда одиночество в посмертии? — продолжала Уирка.

— Ты должна бы знать, что там никто не остается в одиночестве, — сказал Флавий наставительно. Он снова принялся ласкать Уирку, но как только попробовал прижать ее руки к земле, Уирка сунула ему несколько раз под дых, вывернулась и навалилась сверху. Флавий разжал руки, притих. Уирка поверила, пустилась в нежности — и тут же был схвачена, перевернута и подмята.

— Какая ты смешная, — сказал Флавий выкручивающейся Уирке. — Тебе что надо — принадлежать или драться?

— А тебе? — прохрипела она.

— Сделка?

— Вот еще! — Уирка получила по голове, проморгалась и попыталась выдрать руки из захвата. Флавий встряхнул ее, стукнул, прижал и заговорил, пригнувшись к уху:

— Ты слишком много о себе возомнила. На самом деле ты мелочь при дяде. Мелочь без покровителя годится только на роль подстилки. Я вижу, как тебя забирает, Уирка. Позволь мне… А потом идти все равно придется. Или я тебя понесу.

— Отпусти!

— Тебя отпустить? Или отжарить? Ты же ненасытна, моя хорошая. И не так уж неопытна. Кто тебя жарил, признавайся? Кто у тебя был до меня? Он еще жив?

— Убирайся, — Уирка затрепыхалась: пальцы нексума глубоко впились в шею.

— Я выпотрошу твои мозги, выверну память. Кто это был, Уирка? Кто тебе вдувал? Я обнулю твое прошлое. Кто бы это ни был — ему к тебе не подобраться.

— Какой была Магда?

— Ты невыносима. Ты знаешь, какой была Магда. Послушай, Уирка! Где ни дотронешься — тебе нравится. Понятливость, страстность, ла-а-асковость… — он провел растопыренной пятерней от горла через весь корпус, соединил пальцы, разжал сведенные бедра и облапил зад. Строго взглянул в глаза: — Ненасытность. И тебе же нравится власть над собой. Ты идеальная ведомая в любви. Кто пользовался тобой? Ансельм?

— Какой была Магда? — голос Уирки был ровным, в одурелом взгляде плескалось веселье. Тело ее словно прилипало к ладони Флавия, тянулось к ней, теплело, вздрагивало.

— Я не брезглив, Уирка, — продолжал Флавий. — Принимаю чужих любовниц, ношу чужие вещи. Но и цену чужому я знаю. Ты не слишком ценная добыча. Ничтожество, не способное справиться с собственной похотью. Сколько было гонора — и как быстро улеглась под меня. За дядиной спиной ты чувствовала себя комфортно и воображала о себе невесть что. Стоило дяде уйти — тут же кувыркнулась в дерьмо с головой. Сейчас пора уже посмотреть в глаза правде: ты пустышка. Не стоишь пищи, которую ешь.

Он взглянул на нексума почти испуганно. Внезапный прилив ненависти был чужим. У него не было причины ненавидеть Уирку. Не было нужды говорить это. Сейчас требуется ласкать, а не мучить.

— Ты не могла бы это сказать себе сама — не через меня? — процедил Флавий. — Раз уж пришла охота заниматься самобичеванием? Мне всё равно, считаешь ты себя ничтожеством или нет. Можешь себя сожрать — но не заставляй меня в этом участвовать.

— Ты прав, без дяди я никто. Даже и с дядей… В столице я была невидимкой, Флавий. Единственный человек кроме родственников, кто обратил на меня внимание, — Плиний из Лукки.

— Луккийский оборотень? Плиний-Плиния? — Флавий против воли засмеялся. — А кем он был с тобой — мужчиной или женщиной?

— Мужчиной. Он налаживал отношения где только мог, а я была идеальной дурищей, которую и перевербовывать-то не надо — и так всё для тебя сделает.

— Ясно. Воспользовалась доверчивостью и благодарностью. Должно быть, это было легко. Но умнее с тех пор ты не стала, верно?

— Верно.

Уирка теперь лежала не откликаясь на ласки, равнодушно пялилась в небо, даже глаза как будто выцвели. Флавий переваривал услышанное. Луккийский Оборотень, шпион враждебного государства, в свое время много дел провернул в столице империи. Полностью лишенный эмоций, он разыгрывал любую эмоциональную реакцию не сбиваясь, как по нотам. Уирка, значит, получила идеального друга, любовника, а после узнала, что ее использовали. Кто первый взял — того и любят…

— Хорошо, что дядя тогда услал меня из столицы, а то неизвестно еще, чем это могло обернуться. Как же я скучала по нему — сдохнуть со смеху, — голос Уирки прервался, напрочь испортив ее попытку выглядеть циничной.

— Я только не понимаю, Уирка, как ты умудрилась дважды попасться в одну ловушку? Довериться вражескому шпиону?

— Дура потому что. Не могу не доверять.

Флавий отвел взгляд.