Дети Солнца (СИ)

Скофти упал с Хельгой на постель, разорвал ее рубаху и стянул вниз, в ноги. Слежавшиеся одеяла затлели, но он и этого не заметил.

Хельга пыталась спихнуть с себя тяжелое тело. Одеяла и шкуры уже трещали, и жарко было нестерпимо. Двинешь ногой — опалит. Вонючий дым бил по ноздрям, ел глаза, душил.

Скофти тяжело, толчками выдыхал воздух сквозь оскаленные зубы. Белая безволосая грудь его поднималась и опускалась с силой кузнечных мехов. Бедра подрагивали, покачивались. Он в нетерпении елозил ногами по постели. Ему не мешали ни дым, ни близкий огонь. Может быть, он с ними заодно? — думала Хельга. Тогда ей конец. Задушит, испепелит, проникнет внутрь…

Тут их окатило потоком холодной воды. Хельга встрепенулась, забилась, уже совсем ничего не соображая, и услышала вопль Скъегги:

— Вставай! Помоги!

Исчезла придавливающая к постели тяжесть. Хельга рванулась сквозь черный дым, соскочила на пол — и не почувствовала ног. Упала на колени у кровати, только и успела подставить руки. Голова кружилась, бока ломило.

Горница исчезла в черном дыму, подсвеченном алыми огнями — от очага и от кровати. По ней, сцепившись, метались братья, с треском впечатывали друг друга в стены. Скъегги ревел медведем, Скофти визжал. Хельга на четвереньках двинулась в сторону света от очага. Там, за очагом, дверь наружу. Она выберется из дома.

Рука наткнулась на мокрые тряпки. Одеяло, ее платье, куртка Скъегги — все сырое: видимо, Скъегги сначала залил огонь на полу, потом выскочил с ведром на мостки, набрал воды и кинулся к кровати. Но почему брат вместо того, чтобы помочь, пытается его завалить? А, оба они — одна заноза. Скъегги, должно быть, хотел, чтобы в ней смешалось его семя и семя Скофти. Мертвого Скофти, призванного из другого мира с помощью силы Асдис.

«Гады!» Злость придала ей силы. Она выхватила из очага полено, размахнулась и бросила его в угол. «Твари!» — второе полено полетело в другую сторону, наугад. Остальные уже прогорели до углей, и трогать их Хельга поостереглась. Она взяла платье и вскочила — ноги кололо множеством иголок, но теперь она их чувствовала. Где же дверь? Почему не видно выхода? Дверь закрыта? Не может быть: не совсем же Скъегги дурак! В лицо дохнуло холодом, живой озерной влагой.

Хельга кинулась вперед, вытянув руки. Открыта дверь. Только уже стемнело. Сквозь дым она увидела, как колышется черная вода. Сорвала с крюка свою накидку, нашарила внизу сапоги и вывалилась наружу. Мостки кружились, качались, и Хельга пыталась вжаться в доски, чтобы не упасть, не сорваться в воду.

Надо собраться. Сейчас им не до нее.

Она поднялась на колени, трясущимися руками скрутила одежду в узел, туда же увязала и сапоги. Подползла к краю мостков и ухнула в холодную воду с головой.

Вынырнула, отплевываясь, уперлась ногами в песчаное дно и стояла, покачиваясь от слабых толчков волн. На их изгибах плясали огненные змеи — разбегались от пылающего дома, добегали до Хельги, а она сжималась, пыталась увернуться от них, уйти в темноту. Вода здесь прожорливая, а все пути свернуты в кольцо…

Как холодно-то! Ноги заледенели. Но двинуться страшно. Лес притаился за пределами озера, темный, страшный. Казалось — набросится, только выйди на берег. А дом? Он ведь тоже может накинуться. Только упусти из виду — подскочит и разорвет. А если отойти хоть на шаг, наступишь на какую-нибудь склизкую зубастую тварь.

Хельга обернулась. Из открытой двери валил густой, подсвеченный красным дым. Слышался треск и хруст, как будто кто-то давил сухие кости.

Из болот за озером крикнула ночная птица. И вторая откликнулась — из леса, из-за спины Хельги. Сразу вспомнилась другая птица — та, что разбудила ее в этом доме, околдованную и опоенную. Вечность назад. Надо же: на свете еще есть птицы! Есть что-то, кроме белых глаз Скофти, дома в огне, черно-золотой воды. И люди ведь где-то есть. Надо выбираться к людям.

Через дверь и слуховое окно пробивалось пламя. Жар дышал Хельге в лицо, горячий пепел жег плечи, руки — а она всё не решалась сойти с места.

Из красного нутра дома на мостки в клубах дыма вышел Скъегги. Волосы на нем горели. Он открыл рот — и изо рта вырвался огонь.

Хельга шарахнулась назад, ушла в воду с головой и поплыла. У берега она обернулась. Тела Скъегги не разглядеть на мостках. Есть оно там, нет? Гудит пламя, трещат столетние бревна, лопаются доски. Золотые и алые змеи расползлись по всему озеру, а вокруг мостков вода празднично светится, словно солнце восходит под горящим домом.

Только тут Хельга вспомнила о свертке. Он висел в руке, мокрый, жалкий. Как еще не выпустила, пока плыла?

«Пригодится, когда выберусь», — подумала она и с удивлением обнаружила, что почти успокоилась.

На берегу она собрала волосы в рыхлую косу, чтобы не мешались, растрепала сверток, надела чулки и мокрые сапоги, платье и накидку выжала, расправила и понесла в руках — пусть хоть немного обсохнут. Сейчас она не чувствовала холода.

Куда идти? Вроде бы куда-то на юг. А где он, этот юг? А, все равно, лишь бы отсюда подальше.