Детонация

Забрало когда-то боль хозяина себе, сконцентрировало внутри, чтобы спасти от безумия и распада. Спасло. Возможно.

Медленно, с трудом продышалась и решила, что шуток со старыми драгоценностями с меня довольно. Одно дело хранить реликвии рода, другое – ими пользоваться. Мне, с моей восприимчивостью, делать этого откровенно не стоило.

И вот теперь я ходила кругами вокруг журнального столика, скручиваясь внутренне и отчаянно не желая повторять подобные эксперименты снова. Кто знает, какую энергетику несут остальные вещи? Что за камни там спрятаны, с какой информацией – полезной или совсем недоброй? А если какой-то из них намеренно проклят? Как я узнаю? Что сделать? Не трогать совсем? Но если в них ключ к постижению дара? Или они могут напитать какой-то действительной силой, помочь провести временной поток и сцепить грани жизни? И как узнать, который из тех, что внутри, именно нужный?

Я кружила по дому всю вторую половину дня. И только к закату, когда свет в доме окрасился густым красным золотом, решилась открыть шкатулку.

Не лучшее время. А может, напротив. У самой грани. Быть может, как раз и услышу. Всё это сумасшествие, конечно. Дурацкие, мои собственные фантазии и эксперименты. И ничего паранормального в мире не существует.

Угу. А бабушка и прадедушка, да и ты сама – из весёлых детских сказок на ночь… Усмехнулась грустно. Спросить всё равно не у кого. Да и помощи попросить – тоже.

Единственный, кто, возможно, и смог бы помочь, тоже назначил мне цену… Но думать об этом не стану. Порез ещё слишком свежий, слишком живой.

Вчера, когда захлопнулась дверь, я запечатала своё сердце, возможно, навсегда – его время закончилось. Но и моё. Почти тоже. Глупо обманывать себя. Да и что отрицать – я всегда была к этому готова. И я должна суметь выполнить условия сделки. А для этого нужны знания и ясная голова. Чувства в этом раскладе участвуют только инстинктом. Вот и буду им следовать. Пусть ведёт меня дедушкин зов. Пусть направит к нужному мои дрожащие пальцы.

Я прикрыла глаза, обратившись внутренним взором к тонкой призрачной грани, и открыла шкатулку.

Оно нашлось сразу. Точнее, и искать не пришлось. Я просто знала наверняка, что это оно. Осторожно подцепила, освободила от тонких прядей какого-то ожерелья и так и держала на вытянутой ладони, знакомясь. И так же, в белёсом оцепенении, медленно продела в широкий ободок указательный палец.

Сначала вообще ничего не было. То есть вообще ничего. Ни звуков, ни ощущений, ни мыслей, ни чувств. И это было так не похоже на то, что случилось со мной в прошлый раз. Открыла глаза и изумилась. На улице была ночь…

Когда я успела так надолго отключиться?

Действительно, спать хотелось ужасно, и страшно затекла шея. Я поморгала и улеглась тут же, на диване, где до того сидела. Только натянула на плечи тонкий акриловый плед. И мгновенно выключилась.

Солнце палило беззлобно и ровно. Душно томя стоячим послеобеденным зноем.

– Ты зол и оттого безнадёжен, мой мальчик, – сухощавый мужчина устало потёр лицо узкой ладонью – а вот и широкое кольцо на пальце – и тряхнул головой. Взглянул на малыша с интересом. – Меткость рождается спокойствием, – ободряюще улыбнулся и легко послал дротик в очень заметную цель на стене конюшни. Неспешно опустился на белую каменную скамью. – Иди-ка сюда, Николаша, покажу тебе что-то, – вытянул вперёд длинные ноги и откинулся на ограждение загона. Разогретый, сухой, слабо пахнущий конской мочой ветер доносил тихое фырканье лошадей и вялое бормотание конюхов.

– Не люблю Николашей, – ребёнок притворно надулся.