Децимация

– Флотские офицеры открыто выступает против советской власти. Здесь еще рада вмешалась и претендует на флот. Ее политика такая – как можно больнее сделать не только новой власти, но и всей России. Так вот, многие офицеры решили передать российский флот раде. По существу – предали. А матросы… что с них взять? Революционности много, а идейной закалки никакой. Большинство из них идет за анархистами. Никого и ничего не признают. Только революция, а какая – все равно. Поэтому у них нет ни дисциплины, ни порядка, а только пьянки и самосуды. Да еще многочасовые собрания – как дальше двигать революцию. Многие матросы запутались во всех этих событиях, поэтому и пьют.

– А ты сейчас кем у матросов? – спросил Бард.

– Я начальник пулеметной команды в отряде Мокроусова. Но всего пять пулеметов. Вот сейчас разбросал их по всему фронту, чтобы закрыть дырки в обороне, а теперь хожу переживаю – эффективно ли они расположены? Неудачная оборона. Надо было оборону вынести подальше от города. Вы ж немцев только выгнали из города, а не погнали их дальше. Вот это плохо. А теперь они рядом, тянут артиллерию, броневики… тяжело придётся, – Сергей глубоко вздохнул.

– Ты думаешь, немцы возьмут Херсон? – спросила Эльвира.

– Да. Это дело времени.

– Но у нас такой революционный подъем среди народа… даже богатеи – и те нас поддерживают. Никто не хочет отдавать Херсон немцам. Это же будет впервые в истории нашего города – чтобы вместо российского флага, развевались немецкий и жовто-блакитный флаги. Лучше умереть, чем это видеть! – у Эльвиры на глазах появились слезы. Видимо, ей было до боли обидно за свой город. Она закончила: – Все погибнем. Только по нашим трупам они войдут в город!

– Да. Наверное, будет так, – подтвердил Сергей. – Я смотрю, народ настроен очень решительно. Но немцы нас сомнут. У них армия, а у нас разрозненные отрядики, которые подчиняются своим командирам. Вот в чем беда. Но бой дадим им очень серьезный. Это не Круты, где против нас пустили необученных пацанов. Здесь немцы. Против них тяжело. Но я хочу посчитаться с ними за свое ранение.

Все на некоторое время замолчали. Потом Эльвира спросила:

– Раз не будешь выпивать, то что-нибудь поешь?

– Я не голодный, – возразил Сергей, но взял в руки кусок колбасы с хлебом и стал жевать.

В дверь заглянули и позвали Эльвиру. Она вышла. Сергей посмотрел на Барда:

– Стихи еще пишешь?

– Некогда. Все дела, война, времени нет.

– А как война закончится, снова начнешь писать?

– Не знаю, – ответил Бард и, наклонившись к уху Сергея, он шепотом сказал: – Серега, знаешь? У нас будет ребенок.

У Сергея от такого признания кусок колбасы застрял в горле. Он кашлянул и выдавил из себя:

– Поздравляю. Вы молодцы. Так держать, как говорят матросы. Давно об этом узнал?

– Совсем недавно, – наивно ответил Бард. – Вот еще почему нельзя отдавать Херсон немцам. Лучше, как сказала Эльвира, умереть.

Сергею не хотелось больше, после такого известия, огорчать Барда:

– Может, и не отдадим. Посмотрим. Серьезные бои впереди.

Вошла Эльвира.

– Пришли отец и Исаак. Это мой брат, – пояснила она. – Зовут домой. Мы уже дома не были неделю. Я сказала, что мы сегодня придем к ним. Собирайтесь.

– Я не пойду, – ответил Сергей. – У меня заботы совсем другие. Пока матросы отдыхают, мне надо за них нести вахту. Кто знает, может, завтра утром начнется штурм города. Надо быть готовым ко всему.

Эльвира собрала остатки еды, пожурила мужчин, что они ничего не ели, и они все вышли из совета. В темноте весеннего вечера, на улице их ждали старый Дувид и Исаак. Сергей поздоровался с ними и сразу же стал прощаться.

– Папа! – с упреком обратилась к отцу Эльвира. – Это Сергей. Я вам рассказывала, как он спас меня больную. Уговори его, чтобы он пошел к нам в гости и переночевал у нас.

– Да! Да! – засуетился Дувид. – Я вас приглашаю, младой человек, спаситель моей дочери, к нам.

Но Сергей решительно отказался, и они расстались.

По дороге домой старый Дувид выговаривал Эльвире, что она забыла не только дочерний долг, но и заставляет стариков переживать за нее. Исаак, не отличавшийся разговорчивостью, всю дорогу молчал, как и Бард.

Дома старая Ента со слезами на глазах так же, как ранее, стала укорять дочь, что она совсем забыла дом и ей мило где-то быть с чужими людьми, а не с родными. Снова Барду пришлось есть раздельно рыбу и бобы, хотя он признавался сам себе, что они приготовлены вкусно. После ужина Эльвира зашла в комнату к сестре Изе. Та радостно бросилась сестре навстречу, обняла за шею и поцеловала в губы, чем очень удивила Эльвиру – такое раньше редко бывало.

– Изочка, что с тобой?

– Сестричка, дорогая, – тараторила Иза. – Я так рада, так рада!

– Чему?

– У тебя будет ребенок! – задыхаясь от восторга, быстро проговорила Иза. – Я так рада. Отец с мамой тоже.

– Откуда они узнали?

– Маме сказали. Я так рада, – щебетала Иза.

– Так вот почему за нами пришли отец и брат, – только дошло до Эльвиры. – Спасибо, Иза, что радуешься за меня.