Децимация

Начался артиллерийский обстрел. Шрапнель скакала по булыжникам, поражая всех, кто не успел укрыться в домах. На всякий случай Сергей со своим расчетом отполз вглубь здания, – на случай, если снаряд ненароком в окно попадет. Через полчаса артиллерийский огонь прекратился и, выглянув из окна, Сергей увидел, как по улице перебежками приближаются к Ганнибаловой площади фигурки солдат с островерхими касками. Красногвардейцы выбегали из домов и занимали свои позиции. Он ждал, когда немцы подойдут поближе, его второй номер уже неоднократно шептал: «Давай огонь!», но Сергей ждал и, когда до передних укрытий немцам оставалось метров шестьдесят, нажал гашетку. Пули ровной чертой прошли поперек улицы, а потом стали ровно ложиться в рядах наступавших. Пулеметный огонь вызвал у немцев замешательство, часть их залегла на открытой улице, другие стали прятаться в дома, третьи – повернули назад. Сергей продолжал нажимать гашетку пулемета, выискивая себе новые жертвы… и вдруг произошло неожиданное, заставившее Сергея выругаться. С криком «полундра!» матросы с отомкнутыми штыками вскочили и пошли в атаку, а за ними пошли солдаты и красногвардейцы, – стрелять из пулемета не имело смысла – можно было поразить своих. Сергей оторвался от пулемета и закурил. Посмотрел на ленту, патронов оставалось немного. «Дураки! – со злой болью подумал он о пошедших в атаку. – Я бы через несколько минут почти всех немцев перебил бы». Он увидел, как навстречу красногвардейцам, с конца улицы и из дворов, с винтовками наперевес бегут немцы. «Все», – подумал он, и вслух сказал второму номеру:

– Новую ленту заряжай!

Он видел, как некоторые матросы, забросив за спину винтовки, вытянули бебуты и кортики и, увертываясь от широких немецких штыков, старались заколоть врага. И это им удавалось, но немцев было больше, и к ним прибывали новые силы. В штыковом бою немцы не уступали славянам. Число матросов и красногвардейцев убывало на глазах и, дрогнув, они стали пятиться к своим позициям, а потом побежали назад. Разъяренные немцы мчались за ними, закалывая на ходу отставших и раненых.

Сергей прицелился и, когда до передних позиций матросам оставалось метров двадцать, нажал гашетку и длинной очередью прошелся по средней линии наступавших немцев, переводя огонь ближе к своим, но так, чтобы не задеть красногвардейцев. Он видел, как под его огнем падают немцы, видел, как его пули прорывают тела убитых матросов, лежащих на площади, но ничего не мог поделать с тем, чтобы не попадать по телам своих. Немцы, идя в атаку, забыли о пулемете, и теперь поворачивали назад, стараясь выйти из-под обстрела. Но Сергей с какой-то злостью перевел огонь на задние шеренги наступающих и стрелял почти беспрерывно. Он видел, как опомнившиеся матросы расправлялись с немцами, забежавшими вперед. Лента закончилась, и стрельба оборвалась. Сергей посмотрел на обороняющихся. Они подтаскивали трупы убитых товарищей и залегали в своих убогих укрытиях. Он посмотрел вдоль улицы. Она была усеяна трупами, брусчатка из красного гранита была желто-серой от шинелей убитых немцев. Но среди серого цвета густыми пятнами темнели матросские бушлаты и рабочие куртки.

– Берем пулемет и уходим отсюда! – приказал Сергей второму номеру, и они стали спускаться по лестнице вниз.

Все Сергей сделал вовремя потому, что в дом, где он находился, врезался снаряд, от которого содрогнулась земля. Немцы по-новой, яростно стали обстреливать снарядами позиции красных. Сергей со вторым номером перешли в подвал соседнего дома. Вскоре сюда же пришли матросы во главе с Фисенко. Он был ранен – немецкий штык пропорол бушлат и прорезал левое предплечье. Кровь скатывалась по внутренней стороне бушлата и капала вниз. Морщась от боли, он снял бушлат и увидел перед собой врача, под полупальто которого был надет белый халат.

– Кто ты? – вместо того, чтобы подчиниться доктору, спросил Фисенко.

– Я врач. Давайте посмотрю ваше плечо.

Фисенко отклонился, чтобы врач лучше рассмотрел рану, и все же спросил:

– А как доктор вас звать? – теперь он обращался к нему на «вы».

– Зовите просто – доктор Файвель. Вы, командир, распорядитесь, чтобы все раненые были готовы к оказанию медицинской помощи.

– Слышали? – громко обратился Сергей к матросам. – Кто раненый – к доктору!

Сергей подошел к Фисенко.

– А ты, Серега, молодец. Когда меня немец ковырнул штыком, то я ему в этот же момент загнал бебут в живот. Будет меня добрыми словами вспоминать на том свете. Быстро, без мук отошел туда. А потом посмотрел и думаю: «Каюк нам». Но ты их стал ложить по-мастерски, – как говорил наш боцман. Ты просто-напросто спас нас! Сейчас после обстрела пойдем на боевые места.

Он сморщился. Доктор Файвель промывал йодом его рану и накладывал повязку.

– Терпите, господин матрос, терпите, – успокаивал его Файвель.

– Не надо вам идти на позиции, – сказал Сергей. – Сегодня немцы сюда не сунутся. Будут подсчитывать потери да думать, с какого другого места напасть. Так сегодня уходите?

– Да. Ты ж слышал, как стемнеет.