Децимация

Тимофей достал из внутреннего кармана флягу с самогоном. Бард и Эльвира тихо перешептывались между собой. Потом Фишзон сказала:

– Мы с Дмитрием пойдем, посмотрим Киев. Он никогда здесь раньше не был.

Их уходу никто не возражал. Тем более они не пили, а это неприятно, когда трезвый сочувственно смотрит на выпившего, снисходительно слушая его умные высказывания. Бард и Эльвира ушли. Разговор как-то незаметно затухал. Тимофей налил в стаканы бурячного самогона, от которого у Сергея захватило дух, и он долго не мог отдышаться. Сеникобыла совсем опьянел и изредка повторял:

– А жидовочка гарна дивчина, а?

– Гарна, да не для тебя. Ты вже старый для ней, – ответил Тимофей.

– Який я старый! Мени ж тильки тридцать рокив, – пьяно поправил его Панас.

– Надо бы его увести, – сказал Сергей, и Тимофей согласился.

– Да, набрался он. От тоски и злости, но не по злобе. У него ж есть оружие, – Тимофей сочувственно смотрел на задремавшего Панаса.

– Я тебе помогу его отвести.

– Нет, Серега. Мы вырвались из казармы, штоб получить мандат. Ты видел – нам его не давали, так мы сами решили проштамповать. К нам в казарму никого не пускают, боятся агитаторов. Ты, наверное, большевик? – Сергей кивнул в знак согласия. – Ну, и кашу вы заварили. Тебя на дух не пустят в казарму. Офицеры-сичевики злые на вашего брата, прибить могут. Я его сам отведу. Он видишь, мужик отходчивый, неплохой, да только война его таким злым сделала. Еще хотелось бы поговорить с тобой, но в следующий раз.

К ним подошла женщина неопределенного возраста, с нарумяненным лицом и взбитыми рыжими кудряшками.

– Солдатики, вы скучаете, – не то спросила, не то утвердительно констатировала она. – Не угостите чем-нибудь?

Услышав женский голос Сеникобыла открыл глаза, и по-пьяному пристально стал смотреть на нее. От этого мужского взгляда женщина почувствовала себя увереннее и захихикала:

– Видите – как услышал мой голос, так сразу же пришел в себя. Я из мертвецки пьяного могу сделать живым любого мужика! – похвасталась она. – Так угостите?

Сергей не мог определить ее возраст. Вначале ему показалось, что ей лет тридцать, но, разглядев достаточно глубокие морщины возле губ, решил, что ей больше сорока.

– Давай ей нальем, чтоб отстала, – предложил Тимофей.

– И мени, – с трудом проговорил Сеникобыла, наваливаясь грудью на стол.

– Хватит с тебя! – отрубил Тимофей.

– Гаразд, – легко согласился Сеникобыла, продолжая пристально смотреть на женщину, которая под его взглядом все более смелела. Видимо, не совсем пьяныеТимофей и Сергей вызывали у нее некоторые опасения. Женщина вдохнула из стакана и деланно отшатнулась.

– Что это? – брезгливо спросила она. – Самогон?

– Пей, – мрачно произнес Сеникобыла.

«Пора кончать эту пьянку», – подумал Сергей, который чувствовал, что в голове становится пусто, и она кружится.

– Ну, если вы царскую выпили, а даму угощаете какой-то бурдой… то я не откажусь! – она улыбнулась, обнажив ряд кривых, желтых зубов и, запрокинув голову, по-мужски выпила из стакана все.

– Ну, пойдем, – сказал Панасу Тимофей.

– Я останусь, – заявил Панас.

– Заканчивай. Завтра придешь сюда, – грубовато ответил Тимофей.

– Правильно, – снова легко согласился Сеникобыла.

Женщина презрительно посмотрела на него.

– Тебе действительно здесь нечего делать, – сказала она, забыв, что недавно так браво говорила о себе в отношении пьяных. – А ты молодец… может, остался б?.. – обратилась она к Сергею. – Небось, без девки скучаешь? Я дорого с солдат не беру.

Она приподняла юбку, и через разрез ее, на рыхлом бедре, на фоне выпуклых темно-синих вен, Сергей увидел татуированную надпись «Добро пожаловать», и стрелку, которая своим острием указывала вверх, куда надо жаловать. «Легко ей, – подумал он. – У нее не бывает национальных проблем». А вслух сказал:

– Денег нет, – показывая, что разговор закончен.

– А сколько время?

Сергей достал из кармана трофейные часы, был четвертый час.

– А часики у тебя хорошие, – ласково проворковала женщина. – Может, пойдем ко мне?

Сергей отрицательно покачал головой. Тимофей, не выдержав, грубо сказал:

– Пошла вон, паскуда! Найди других! Пошли.

Женщина сжалась, но не как от удара, а как готовящаяся к прыжку кошка, незаслуженно обиженная хозяйской рукою.

– Заткнись, гнида окопная! Тебе не баб драть, а дерьмо жевать! – И встав со стула, презрительно вихляя задом, пошла прочь от их стола.

На улице они расстались, пообещав встретиться еще раз в ближайшие дни. Панас шел, в целом, нормально, но глаза его не выражали ничего, – видимо, не видели дороги. Сергей решил больше не задерживаться в центре и быстро пошел в сторону гостиницы.

17