Детство без Интернета

Сначала отец поднялся на противоположный по отношению к нам холм, где на вершине было оборудовано стрельбище, служившее в отсутствие стрельб футбольным полем и вертолётной площадкой. И оттуда прекрасно был виден Полюдов Камень, возвышавшийся над тайгой на несколько сотен метров и имевший форму постамента под Медным Всадником. В народе это скала называлась Полёт горой и именно оттуда и приходил телесигнал с телевышки. Хоть до неё и было километров пятьдесят по прямой, но человек с хорошим зрением без труда различал тонкие линии телевышки. Отец выбрал место, откуда глазомерно определил три точки — он, наш дом и телевизионная вышка. Потом, также глазомерно провёл прямую линию через эти точки, но оставил только часть прямой — вышка и дом, через вершину холма. Удовлетворившись такими примитивными геодезическими изысканиями, он спустился в Зону, забрал две бригады зеков с топорами и пилами и с охраной. И через полчаса на вершине холма закипела работа, суть которой заключалась в вырубке осинника на самой высокой точке прямой линии телевышка — антенна нашего телевизора. К вечеру на вершине образовалась качественная плешь. А утром там заработало три бульдозера, срезая своими стальными ножами слой за слоем земли и каменной крошки. За день работы холм уменьшился в этом месте, образовав продолговатую выемку глубиной около пяти метров. Такая бурная деятельность не прошла незамеченной и в течение дня на вершине перебывало половина посёлка, а вчерашние собутыльники вечером снова собрались в нашем доме, чтобы воочию увидеть результаты такой работы, за которую через неделю Антоныч получит хорошую взбучку как по служебной линии, так и по партийной — «За самовольство и разбазаривания материальных ресурсов в личных целях».

Справедливости ради, надо сказать — взбучкой всё и обошлось. Телевизор стал показывать гораздо лучше и картинка лишь медленно ползла через весь экран, что очень здорово раздражало, но смотреть телевизор уже можно было.

Но смотрели редко и по привычке слушали радиолу или ходили на другой край посёлка, где телевизоры показывали нормально. А в феврале 68 года случились Олимпийские игры в Гренобле. Тогда все болели фигурным катаньем и хоккеем. Если фигурное катанье с ползущим кадром через весь экран ещё можно было смотреть, то на финальном матче СССР-Канада отец психанул. Он к нему готовился, ждал. Накрыл стол, куда они сели с дедом. Провели разминку первой бутылочкой, бурно обсуждая перспективы нашей команды и начали болеть. Болели неистово и азартно, не забывая прикладываться к очередной бутылке. И всё бы хорошо, но моменты заброса очередной шайбы в ворота Канадцев упорно не давались и экран активно почковался, деля весь эпизод пополам, не давая возможности оценить красоту игры наших хоккеистов. И вот когда была закинута пятая шайба в ворота Канадцев, а экран опять поделился пополам, отец хватил телевизор с тумбочки и в бешенстве затряс его, круча одновременно во всех плоскостях: — Да ты зае….л меня уже, да я сейчас либо грохну тебя об пол, либо сотрясу все твои мозги. Показывай сука нормально, а то тебе сейчас придёт звиздец….

Может отец что-то и сотряс внутри или в этот момент часть телевизионных волн качественно отразились от тропосферы и упали на нашу антенну, но кадр установился и замер в нужном положении: — Во…, ну совершенно другое дело. Так и показывай дальше, — удовлетворённый успехом, отец осторожно поставил телевизор на тумбочку и концовка матча прошла в эйфории.

Больше мы телевизор не смотрели, у отца пропало всяческое желание что-то там делать, мать не болела телевизором, а мы с братом гораздо охотнее смотрели любимые телефильмы «Капитан Тенкерш» и «Четыре танкиста и собака» в обществе друзей у кого-нибудь дома.

Регулярно начнём смотреть телек лишь через два года, когда переедем жить в Ныроб.

Потом в конце января произошёл смешной случай, врезавшийся на всю жизнь в память. На уличном градуснике за окном красный столбик опустился в самый низ и уверенно показывал минус 54 градуса. Вчера было минус 40 и в школе сказали: — На пять дней занятия в школе прекращаются….

Поэтому почти праздничное настроение у меня было с самого утра. Единственно, что его омрачало, это так не вовремя состоявшийся отпуск матери. Она уже несколько дней была в отпуске и тоже с удовольствием суетилась по дому. Если бы она, как и отец с утра ушла на работу, мы с братом Мишкой устроили бы веселье. Но…, в данный момент…, когда она дома…

После завтрака с энтузиазмом сел на диван, прикидывая, чем мне заняться в первую очередь, потом во вторую, потом….. И вдруг оказалось — заняться то, в присутствии матери, нечем…

— Блин…., — неприятно удивился я.

Побродил немного по дому, пытаясь придумать себе занятия, и тут же был оперативно отловлен матерью.

— Маешься… Вижу маешься от безделья. Ну… когда у тебя что-нибудь в голове появиться, кроме игр. Ты же весь оброс тройками и двойками. Ну, что это такое…, — затянула мать свою «любимую» песню.