DEVIANT

Итак, нужно дать им ответ. Глупый, женский, самый бессмысленный, только от сердца. Сколько раз я видела актеров, не знающих языков, не читающих, не путешествующих, косноязычных, когда дело доходит до того, чтобы выразить мнение. И при этом – в своем ремесле – таких, которым веришь до мурашек.

Кто-то кутается в знания и ничего не понимает о жизни, кто-то не знает ничего, но чувствует, передает тончайшие полутона. Кто-то знает, умеет и изо всех сил живет, а потом оказывается один, и хочется умереть. Десять пунктов? Нет, все-таки девять.Когда надо снять еще один – последний – предмет, а ты уже голая, то остается снять только кожу.

1. Я люблю одного мужчину, и если я солгу здесь, значит, весь этот мир не имеет смысла. Как не имели и сотни других миров до нас.

2. Я изменяла мужчине, которого люблю, но никогда не изменяла сердцем.

3. Мужчина, которого я люблю, изменял мне.

4. Раньше я считала, что число его измен превышало число моих. Сейчас я понимаю, что считать– скотство.

5. Я всегда знала, что привлекательна. Специально этим никогда не пользовалась, но, если представлялась возможность, ее не упускала.

6. Во мне жила уверенность, что все для нас кончится хорошо. Может, потому, что я верю в Бога. Может, получилось по-другому, пока неясно как, – потому что я верю в Бога с оговорками.

7. С людьми я не совсем настоящая.

8. Я желаю ему счастья, и если нужно будет заключить сделку, условиями которой будут разлука и здоровье, я с радостью заключу ее, добавив только один пункт – пусть он никогда не чувствует себя одиноким.9. Если я разлюблю его, он умрет. Я не просто в это верю, я это знаю.

Я писала эти слова на клочках бумаги, а они тихо отступали. Сколько всего существует на свете, о чем мы не имеем понятия. Что нам стоить искать «философский камень» или просто искать – каждому что-то свое. Не за тем, чтобы найти убежище, зарываясь в истинах. Просто чтобы быть ближе к самим себе. И конечно, в погоне за новизной чтить и традиции, потому что в этом мы самые неразумные глупцы; на каждом витке истории забываем, что без прошлого нет будущего. Можно провести невидимую границу, можно на время оставить в стороне, если мешает жить, но закопать как можно глубже, да еще и с проклятиями… Так оно вернется и помешает жить – еще и еще – уже совсем другим людям, которые не смогут вспомнить ничего из рассказов своих предков, ведь они никогда и не звучали вслух. Начнут бежать по кругу, а тот, кто бежит по кругу, редко бывает счастлив.

* * *

Нью-Йорк, наши дни

Текстовый документ

Любопытно наблюдать, как люди стирают себя до дыр, дабы отыскать следы таланта, который никогда не был им дан. Но мне их нисколечко не жаль. Все они хотят стать бизнесменами или, на худой конец, топ-менеджерами, не имея к этому никакой природной склонности. Что-то, безусловно, можно и развить – не все дается сразу, нужно бороться; иногда больших успехов добивается не талантливый, а усидчивый – первому проще облениться.

Какие-то люди продюсируют, снимают и пишут. Еще одни – поют и рисуют. Столько продуктов ума, а не сердца, причем ума посредственного.

Кое-кто берется за микс из искусств, будто бы став профи в каждом из них. Но в ремесле синергии не будет. Конечно, не исключено, что в будущем кино, литературу и музыку все-таки научатся искусно смешивать. Приправят это современным искусством, живописью, фотографией и, наверное, что-то получат.

Но неужели просто слова, звуки, картинки – статические ли, динамические ли, неважно – утратили свою силу и больше не способны производить эффект, и востребована будет только «тяжелая артиллерия»? Или это не творения слабы, а люди приобрели такую плотную оболочку, что иначе их не достать?

Есть разные средства выразить себя, разные формы и голоса. и кто-то ведь творит чудо – дает музыку в прозе; читаешь роман, а мелодия так и крутится в голове. Все включено.

Я хотел бы когда-нибудь написать книгу, где занавес опускался бы под My WayСинатры. Она гениальна, вряд ли кому-то сейчас под силу воплотить схожее настроение в музыке, ту удивительную мощь. У Елинек музыка – одна из героинь. А «Шантарам» я не могу читать, не представив перед собой хоть единожды картину Босха, и здесь нет логического объяснения и ровно никакой связи. Только образцовое безумие.

Хочется чего-то настоящего, простого. Талантливо – необязательно сложно; я как потребитель жду произведения, которое творило бы чудо. Как было бы хорошо познавать и быть на седьмом небе, чтобы не отпускало, а в финале еще и давало надежду. Людям ведь только и нужно, что свет да надежда, что все кончится хорошо.