Девиация. Часть первая «Майя»

– Ну, добре! – похлопал меня по плечу, затем обнял. – Давай, Ельдарчику.

У меня всё впереди – дядька прав. Только этот «перед» может никогда не наступить. Нужно было вчера сразу к Майе ехать, а не по общагах якшаться. Хотя, привёл бы девушку в отсутствие дядьки – и что? Кроме разочарования, ничего бы наше уединение не принесло. Выходит, обстоятельства складываються наилучшим образом.

Одного не могу понять – зачем судьба нас связала и держит вместе? Рано или поздно проясниться, но это будет потом.

Дед говорил, что лучшим средством от тоски есть смирение. Осталось смириться и проводить Майю домой.

Пока курил и размышлял о перипетиях своей бестолковой жизни, дядька нетерпеливо поглядывал то в окно, то на меня. Дождался последней затяжки, пригласил жестом в гостиную.

Без мужского внимания дамы снова принялись обсуждать экономические проблемы. Приправленные «Рижским бальзамом», проблемы обрели мировые масштабы, наполняясь в устах подвыпивших барышень милой глупостью, которую слушать и слушать. Опять перехотел уходить, но обещал.

Когда дядька наполнил бокалы, тост взял я. Отпустил комплимент Елене Сергеевне и пожалел, что нам пора идти.

Майя подняла удивлённые глаза, не ожидая такого завершения вечера. А чего она ожидала? Была готова остаться ночевать со мной на одном диване? Впрочем, это уже не имело значения.

Выпили, послушали дядькины откровения о радости знакомства с невестой любимого племянника, а так же приглашение Майе приходить в любое время. Одним словом – всё, что в его силах.

Майе польстило внимание. Но особо ей пришлась по душе переданная мною дядькина просьба. Девушка согласилась хранить тайну, о сути которой сама догадалась. Тем более, Елена Сергеевна о том же намекнула, разузнав, где Майя учится.

О моих вчерашних грехах названная невеста не вспоминала. Когда прощались на скамейке у общежития, Майя прошептала, что пригласить к себе не может. Такой исход предполагал, потому не особо расстроился. Сегодня я ей уже без надобности.

Возвращался пешком – троллейбусы не ходили. Особо не спешил. Предзимний ветер холодил хмельную голову, успокаивал обиженного Демона, который зря проснулся, теперь скулил, раздразненный, необласканный.

Зато расчётливый Гном подсказывал: раз так завертелось – разрывать отношения с Майей не стоит. Рано или поздно дожму её. С дядькиной помощью или без – не имеет значения. Жениться на ней всё равно не буду. Пусть она планы свои, далекоидущие, с кем-то другим строит.

В квартиру пробирался как шпион, боялся лишний раз скрипнуть. Однако любовникам было не до меня: из гостиной раздавался скрип дивана, натужное дядькино сопение да притворные повизгивания Елены Сергеевны, отрабатывающей защиту кандидатской диссертации.

Не удержался, стал у дверей, послушал. Дядька молодцом – часа два минуло, как мы с Майей ушли, а он пыхтит. Можно понять: хочет откусить побольше от чужого пирога, да послаще.

Осторожно, чтобы не споткнуться в потёмках, подыбал в дядькин кабинет. Плотно прикрыл двери. Лампочку не зажигал, разделся и нырнул в заранее приготовленную постель.

Сморило мигом – замаялся за два последних дня. Давно у меня такого не случалось. Вернее – никогда. Взрослею. В засыпавшем сознании мелькали обвисшие Миросины груди, загаженный памятник Ленину, дядькины маслянистые глаза, последний зачёт «автоматом», бедро Елены Сергеевны и Майины коленки.

23 ноября 1991, Киев

Дядька разбудил перед обедом:

– Вставай, гуляка! Кушать пора.

После ночи с будущим кандидатом экономических наук, был он благодушным, но изморенным.

– Когда вернулся?

– Вы ещё не спали…

Я поднялся с дивана, придерживая рукой оттопыренные трусы.

– Мы до утра не спали! – похвалился дядька, смущённо посмотрел в окно.

Я чувствовал, как ему не терпелось поделиться радостью вчерашней победы. Приукрасить, конечно, приврать. Мужская похвальба почище женской, если этих самых женщин касается. Я ему, правда, не совсем подходящий беседчик – родной племянник, вдвое моложе. Однако не мальчик – мужчина, и, как мужчина, оценю, даже позавидую. Мужику такая зависть – лучшее признание.

– Богиня! – закатил глаза дядька.

– Красивая женщина, – согласился я.

– Не то слово… Ладно, умывайся и пошли завтракать. Вернее обедать. Ты собираешься уезжать?

Я кивнул.

– Тогда поторопись. Сейчас рано темнеет.

Пока заправлял постель и умывался, дядька сварил пельмени, настрогал бутербродов из остатков вчерашней роскоши.

– Выпить не предлагаю, – сказал дядька, сел за стол. – Давай по быстрому, а затем подвезу к автостанции. Вечером ко мне гости придут – нужно прибраться.

Такой у меня замечательный дядька. Иной бы ворчал на болячки, на политику, на жизнь-злодейку, а этот – по бабам скачет, молоденьких аспиранток обхаживает. Не удивлюсь, если до студенток доходило. С него станет.

– Ты хоть мамке не говори…

– Нет, конечно!

– И сам лишнего не думай. Как мужчина должен понимать. Если б Алёнка не захотела – ничего бы не случилось. Силой не тянул, ей защититься нужно. Решила нанести превентивный удар. А как умело нанесла! И объект выбрала правильный, и тактику, и стратегию.