Девятьсот часов неба. Неизвестная история дирижабля «СССР - В6»

Встречается утверждение, что экипаж подобрали «особый, усиленный лучшими специалистами». Следует ли понимать это таким образом, что дирижаблисты, назначенные в экипаж «СССР-В6» в ноябре 1937 года, но не попавшие в его последний состав, имели недостаточную подготовку? Корабельный инженер Шевченко, пилоты Белкин и Василевский, Голиков и Мозгалёв, бортмеханики Ефименко, Соловьёв и Степанов – были менее квалифицированны и опытны, чем Устинович, Дёмин, Почекин и другие? Считать так нет никаких оснований: видно, что при отборе в расчёт принимались не только профессиональные качества, но и партийность, «характеристика», прежние заслуги, и неизвестно, какие критерии выходили на первое место в каждом конкретном случае.

Вскоре после катастрофы парторг Егоров высказывал мнение: «Недостаточная сработанность экипажа была налицо, т. к. весь этот состав в целом ни разу ещё не летал на этом корабле»[198]

. Звучало и предположение, что именно это обстоятельство послужило одной из главных причин гибели корабля. Однако, судя по частым изменениям в составах экипажей, ни один из них нельзя было считать по-настоящему «слётанным»: люди сменяли друг друга, перемещались с одних кораблей на другие, переходили «на землю», вновь возвращались на лётную работу. И погубила «СССР-В6» вовсе не низкая слаженность действий тех, в чьих руках находились его штурвалы и рычаги управления моторами.

На борту нашлось место всем членам инициативной группы, подписавшей письмо в правительство, а также Ивану Панькову. Ради этого пришлось пойти на увеличение экипажа до 18 человек против 15, полагавшихся в обычных полётах. Расширенный состав позволял всем дирижаблистам сменяться и полноценно отдыхать, но при этом добавленные к взлётной массе корабля 300–350 килограммов уменьшали максимальную дальность полёта на 200–250 километров. Впрочем, по всем расчётам запаса хода должно было хватить.

Двое суток на сборы

Двое суток, отведённые на подготовку полёта, пришлись на период «междуцарствия» в Аэрофлоте: за арестованным Ткачёвым ещё 29 января захлопнулись ворота Лефортовской тюрьмы, а Молоков едва вступил в должность. Аппарат ведомства замер в тревожном ожидании новых назначений и перестановок, чисток и проверок, увольнений и арестов. Никто не знал, что будет с ним завтра.

И. о. начальника комдив Иван Широкий 3 февраля подписал странный документ – не приказ и не распоряжение, а «Мероприятия по подготовке экспедиции на станцию «Северный полюс» дирижабля «В-6» следующего содержания[199]: