Девушка, которая взрывала воздушные замки

Моника Фигуэрола долго размышляла, как ей поступить с делом Эверта Гульберга. Преимущество работы в Отделе защиты конституции заключалось в том, что имеющиеся у нее полномочия позволяли ей запросить почти любой полицейский отчет, составленный в пределах Швеции, который сигнализировал о преступности на почве расизма или политики. Кстати, Александр Залаченко являлся иммигрантом, а одна из задач Моники, в частности, состояла в том, чтобы предотвращать проявления насилия по отношению к лицам, рожденным за пределами Швеции, и определять, какими мотивами – расистскими или нет – руководствовались преступники. Так что она имела законное право ознакомиться с расследованием убийства Залаченко, чтобы решить, не примыкал ли Эверт Гульберг к какой-нибудь расистской организации или не руководствовался ли он, совершая убийство, собственными расистскими убеждениями. Она затребовала отчет об этом инциденте и внимательно его прочитала. К нему прилагались также письма, посланные Гульбергом министру юстиции. Моника убедилась в том, что, помимо ряда оскорбительных личных выпадов и обвинений в адрес правосудия, в них присутствуют слова «черномазый» и «государственный изменник».

Стрелка часов приближалась к отметке пять. Фигуэрола заперла весь материал в сейф у себя в кабинете, выбросила стаканчик из-под кофе, выключила компьютер и поставила отметку о том, что покидает рабочее место. Быстро дойдя до гимнастического зала на площади Сант-Эриксплан, весь следующий час она посвятила разминке.

Закончив тренировку, Моника отправилась домой, в свою двухкомнатную квартиру на Понтоньергатан, приняла душ и поужинала – поздно, но соблюдая заповеди здорового питания. С минуту она раздумывала, не позвонить ли Даниэлю Мугрену, который жил в трех кварталах от нее, на той же улице. Даниэль был столяром и культуристом, и три года подряд тренировался вместе с нею. В последние месяцы они встречались также для занятий дружеским сексом. Секс, конечно, приносил почти такое же чувство удовлетворения, как напряженная тренировка в зале. Но в свои зрелые 30 с плюсом – или, скорее, 40 с минусом – Моника Фигуэрола стала задумываться, а не пора ли ей найти постоянного партнера и вообще устроить свою жизнь. Возможно, даже завести детей, а почему бы и нет. Правда, Даниэль Мугрен для всего этого не подходил…

Немного поразмыслив, Моника решила, что ей не хочется с ним встречаться. Вместо этого она улеглась в постель с книгой по античной истории. В полночь женщина уже спала.

Глава 13

Вторник, 17 мая

Во вторник Моника Фигуэрола проснулась в десять минут седьмого, совершила длинную пробежку вдоль Норр Мэларстранд, приняла душ и в десять минут девятого уже вошла в здание полицейского управления. Раннее утро она посвятила составлению служебной записки, в которой обобщила сделанные накануне выводы.

В девять часов прибыл Торстен Эдклинт. Моника дала ему двадцать минут на то, чтобы прочитать утреннюю почту, а потом подошла к его двери и постучалась. Ее служебную записку начальник читал десять минут; Моника терпеливо ждала. Он дважды прочитал четыре листа формата А4 от начала до конца и только потом поднял на нее взгляд.

– Значит, начальник канцелярии, – задумчиво произнес Эдклинт.

Она кивнула.

– Без его ведома Мортенссона никуда командировать не могли. Следовательно, он должен знать о том, что Мортенссон находится не в контрразведке, как считают его коллеги из личной охраны.

Торстен Эдклинт снял очки, вытащил бумажную салфетку и стал их основательно протирать. Он задумался. Они часто встречались с начальником канцелярии Альбертом Шенке на совещаниях и внутренних конференциях, но утверждать, что он его слишком хорошо знает, Эдклинт не рискнул бы. Шенке был коренастый мужик, с редкими светло-рыжими волосами, и с годами объем его талии все увеличивался. Эдклинт знал, что тому около пятидесяти пяти лет и что он проработал в ГПУ/Без лет двадцать пять или даже больше. Последнее десятилетие он возглавлял канцелярию, а до этого работал заместителем начальника канцелярии и на других административных должностях. Эдклинт воспринимал Шенке как человека сдержанного, неболтливого и способного при необходимости действовать жестко. Он понятия не имел, чем тот занимается в свободное время, но вспомнил, что как-то увидел его в гараже полицейского управления в спортивной одежде и с клюшками для гольфа через плечо. А несколько лет назад они как-то случайно столкнулись с Шенке в оперном театре.

– Мне тут кое-что пришло в голову, – сказала Моника.

– Что именно?

– Эверт Гульберг. В сороковых годах он служил в армии, а в пятидесятых стал юристом-налоговиком и исчез из виду.

– И?..

– Вообще-то мы говорили о нем, как о наемном убийце.

– Я знаю, что это звучит маловероятно, но…

– Мне пришло в голову, что нам слишком мало известно о нем, и потому его биография кажется сфальсифицированной. В пятидесятых и шестидесятых годах и Информационное бюро, и СЭПО создавали фирмы за пределами этого здания.

Торстен Эдклинт кивнул.

– Меня как раз интересовало, когда ты придешь к этому выводу.