Девушка с характером

Китти посмотрела на записку, но буквы отказывались складываться в разумные цепочки, они плясали, прыгали вверх-вниз. Это чистое безумие, его имя не может быть на этикетке.

– Cadeau de mariage, говорите? Свадебный подарок?

– C’est ce qu’il a dit. Он так сказал, мадемуазель.

Подошел Альфонс, чтобы как следует рассмотреть картину.

– Продана? – с сожалением уточнил он. – Жаль, она прекрасна. Как вы думаете, фрейлейн Катарина?

Она никак не думала. Она была не здесь.

– Я… я не знаю… – пробормотала она, не понимая, что говорит.

– Вам нехорошо? Вы так бледны. Сядьте, я принесу воды.

У нее действительно стали ватными ноги, и она позволила усадить себя на стул. Альфонс принес воды, трижды переспросил, стало ли ей лучше, и только убедившись, что все в порядке, занялся покупкой картин.

– Месье Канвайлер? Je m’intéresse à quelques peintures…[44]

– Vous êtes Français, Monsieur?[45]

– Allemand

[46].

– Тогда мы можем спокойно пообщаться по-немецки… Она не видела последовавшего жесткого торга. Согнувшись, она сидела в уголке на стуле и смотрела перед собой. Он купил свадебный подарок. Для своей невесты, разумеется. Для Беатрис, которая так рассчитывала за него выйти. Непостижимо, как же быстро он переметнулся! Вернулся в лоно семьи. И именно картину, о которой знал, что Китти хотела ее приобрести, он дарит Беатрис на свадьбу. Он сделал так назло, Китти была уверена. Потому что на самом деле он любил только ее. Китти. Свою очаровательную девочку, свою звездочку, свою сладкую маленькую конфетку…

Ей пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не разреветься. Все кончилось. Отныне и навсегда. Но он увидит, что из этого выйдет. Когда поведет свою уродливую Беатрис к алтарю, а потом ляжет с ней на брачное ложе. Удачи, месье Дюшан. Надеюсь, получите наслаждение.

Когда спустя час солидная покупка наконец была подтверждена рукопожатием и чеком, Китти вновь владела собой. Похвалила Альфонса за разумное решение упаковать покупки и заказать отправку в Аугсбург.

– Я помогу вам правильно разместить ее на стене, – сказала она. – Самое главное – свет. Если картина плохо освещена, она теряет важную часть своего художественного содержания.

Вечером Китти бросилась на шею Паулю и Мари, сказав, что хочет прекратить эту глупую никчемную ссору и что ей «ужасно» жаль. Они вчетвером долго сидели в кафе у Соланж, пили вино, Китти болтала всякую ерунду. Альфонс был в приподнятом настроении, говорил больше, чем обычно, и смеялся собственным шуткам. Ни он, ни Китти не заметили молчаливость Пауля и Мари. Китти твердо решила как можно скорее вернуться в Аугсбург. Причину этой внезапной перемены она не раскрыла, и никто не допытывался, просто все были рады ее возвращению.

43

Алисия мало и очень беспокойно спала, тем не менее встала она в обычное время и позавтракала вместе с мужем. Иоганн показался ей хмурым, сразу углубился в утреннюю газету и булочку, которую она ему намазала маслом, жевал, не замечая на ней конфитюра.

– На фабрике все в порядке? – спросила Алисия, отлично зная, что о делах муж с ней говорит неохотно.

– Конечно… Почему ты спрашиваешь?

– Ты выглядишь таким строгим, Иоганн. Я беспокоюсь за тебя…

Он среагировал раздраженно, как реагируют на назойливого собеседника. Неужели она забыла, что Пауль на неопределенное время выпал из процесса? И бог знает что еще может произойти из-за Китти. Заслуживала ли она стольких жертв со стороны семьи? Нет, не заслуживала. Пусть бы поголодала и померзла, чтобы осознать, что все восемнадцать лет жила на всем готовом…

Алисия помолчала: не хотела раздражать мужа еще больше. Перед уходом Иоганн по старой привычке коротко коснулся ее лба губами, но сегодня он на мгновение задержал руки на ее плечах. Она испугалась: руки были ледяные. Он простудился? Грипп?

– Ханна справляется на кухне? – спросил он возле двери.

Вопрос показался Алисии странным, ведь муж обычно мало интересовался персоналом. Но в данном случае его, вероятно, мучила совесть – Ханна Вебер пострадала на фабрике. Поэтому предложение Пауля устроить ее на кухню помощницей упало на плодородную почву.

– Я разузнаю, Иоганн. Ты приедешь обедать?

– Сегодня не смогу. До вечера, Алисия!

Было почти восемь часов, сейчас придет поезд из Парижа. Если Китти цела и невредима, остальное подождет. Только бы она вернулась домой, только бы обнять бедную девочку…

Вошел Гумберт, принес горячий кофе и убрал куверт после господина директора. Новый камердинер был невероятно прилежным и во многом очень ловким, однако полноценно заменить Роберта не мог. Алисии было жаль умного смышленого молодого человека, она бы повысила его до дворецкого. Но, кажется, теперь он давно уже был на пути к Новому Свету. Дай бог, чтобы он был там счастлив!

– Пусть придет фрейлейн Шмальцлер, Гумберт.

– Будет сделано, госпожа.