Девушка с татуировкой дракона

Она схватила его за волосы и сбросила его голову со своей груди.

В воскресенье Эрика уехала. Микаэль был настолько зол на Хенрика Вангера, что встречаться с ним или с кем-нибудь другим из династии опасался. Он отправился в Хедестад и всю вторую половину дня гулял по городу. По дороге зашел в библиотеку и кондитерскую. А вечером отправился в кино и наконец посмотрел «Властелина колец»; раньше он этот фильм не видел, хотя премьера состоялась уже год назад. Микаэль вдруг подумал, что орки – гораздо более понятные и бесхитростные существа, чем люди.

После кино он посетил «Макдоналдс» в Хедестаде и вернулся на остров на последнем автобусе, около полуночи. Дома заварил кофе, уселся за кухонный стол и достал папку. Он читал до четырех утра.

В деле Харриет Вангер оставались некоторые загадки, которые, по мере того как Микаэль углублялся в документы, все больше завладевали его вниманием. Ни к каким неожиданным выводам он так и не пришел. Эти же загадки не давали покоя комиссару Густаву Мореллю на протяжении долгого времени, особенно на досуге.

В последний год до исчезновения Харриет Вангер изменилась. Конечно, отчасти это могло объясняться сложностями тинейджерского возраста, так называемого переходного периода, через который проходят все. Харриет начала взрослеть, и все опрошенные – одноклассники, учителя, родные – утверждали, что она стала более скрытной и замкнутой.

Еще два года назад Харриет ничем не выделялась из среды своих сверстников и была милой веселой барышней, но теперь она начала отдаляться от своего окружения. В школе она по-прежнему общалась с друзьями, но, по словам одной из ее подруг, «стала безразличной». Эта формулировка показалась довольно необычной, и Морелль записал ее и продолжал задавать вопросы. В частности, он разузнал, что Харриет перестала откровенничать, ее не интересовали сплетни и разные секреты.

В детстве Харриет Вангер, как и все ее сверстники, посещала воскресную школу, по вечерам читала молитвы и прошла обряд конфирмации. В ее религиозной жизни не происходило никаких примечательных событий. Но в последний год она, похоже, стала глубоко верующей, читала Библию и регулярно ходила в церковь. Однако к местному пастору Отто Фальку, другу семьи Вангеров, она не обращалась, а ездила в Хедестад, в общину пятидесятников. Правда, интерес к ним Харриет проявляла недолго. Уже через два месяца она покинула эту общину и начала штудировать книги о католицизме.

Что это было – типичная религиозная одержимость, свойственная подросткам? Возможно. Но в семье Вангеров особой набожностью не отличался никто, и почему с Харриет произошли такие разительные перемены, так и осталось неясным. Конечно, девушка могла приблизиться к Богу из-за внезапной смерти ее отца, утонувшего год назад. Во всяком случае, Густав Морелль считал, что в жизни Харриет что-то произошло, что-то повлияло на нее, но что именно, ему так и не удалось установить. Как и Хенрик Вангер, Морелль очень подолгу беседовал с ее подругами, пытаясь найти кого-нибудь, кому Харриет могла доверять.

Определенные надежды возлагались на Аниту Вангер, дочь Харальда Вангера. Она была на два года старше Харриет, провела лето 1966 года в Хедебю и считала, что они очень сблизились. Однако Анита тоже не смогла ничего прояснить. Они общались все лето – купались, гуляли, болтали о кинематографе, поп-музыке и литературе. Харриет часто сопровождала Аниту на уроки вождения. Однажды они стащили из дома бутылку вина и здорово надрались; еще как-то раз несколько недель прожили одни на краю острова, в хижине Готфрида – бревенчатом домике, который отец Харриет построил в 1950‑е годы.

О чем на самом деле думала Харриет, что она чувствовала – эти вопросы остались без ответа. Микаэль, однако, заметил одну нестыковку: скрытной ее называли школьные друзья и некоторые родственники. А вот Анита Вангер отнюдь не считала подругу таковой. Блумквист решил как-нибудь при случае обсудить это с Хенриком.

Особое внимание Морелля привлекла страничка из ежедневника Харриет Вангер – тетради в эффектном переплете; ее девушке подарили на Рождество за год до исчезновения. В нем она записывала планы на день, напоминания о встречах, даты контрольных работ в гимназии, домашние задания и прочее. В ежедневнике осталось много свободного места для более пространных записей, поскольку Харриет вела дневник крайне нерегулярно. В январе она решила стать настоящим хроникером: записала, с кем встречалась на рождественские каникулы, и прокомментировала некоторые фильмы, которые успела посмотреть. Но до окончания учебного года так и не записала ничего личного. А потом, судя по некоторым записям, можно было сделать вывод, что в этот период Харриет серьезно увлеклась каким-то юношей, чье имя не упомянула.