Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Я устраиваю себе день отдыха в этой маленькой деревне, где насчитывается всего три сотни жителей и которая живет исключительно за счет производства палочек, которыми китайцы пользуются вместо вилок во время приемов пищи. Вся экономика деревни держится на одной фабрике, изготавливающей несколько миллионов таких палочек в неделю, используя древесину сосен и берез, стволы которых привозят сюда на огромных прицепах непрерывным потоком. У входа на фабрику лежат огромные груды бревен. У выхода с фабрики — необъятные кипы картонных коробок, которые будут отправлены в Китай, в них лежат тысячи пар деревянных палочек. Раньше пара палочек могла «выдержать» несколько месяцев, прежде чем ее, потертую или поломанную, меняли на другую. Теперь, в эпоху сверхпотребления, начавшуюся в Китае, в котором процент экономического роста выражается двузначной цифрой, пара палочек зачастую используется лишь один раз, а затем ее выбрасывают в мусорный ящик одного из бесчисленных ресторанов или в мусорное ведро в домашней кухне. Раньше фабрика изготавливала несколько сотен пар палочек и использовала для этого труд двадцати человек, а древесина доставлялась из ближайших лесов, где деревья рубили с этой целью в небольших количествах. Теперь на фабрике работают сто двадцать человек. Близлежащие леса исчезли: их попросту полностью вырубили в радиусе десятков километров (в чем я смог лично убедиться, подъезжая к деревне), а спрос на палочки продолжает возрастать. Фабрика будет развиваться и увеличивать объемы производства до тех пор, пока не перестанет быть рентабельной из-за того, что древесину придется возить на грузовиках издалека. Поэтому тогда будет создана другая фабрика, но уже в каком-то ином месте — там, где еще есть леса. И так далее. То же самое происходит и с большинством других источников сырья, которые истощаются довольно быстро. Я попросил разрешения посетить эту фабрику. Гигантская печь, в которой сжигаются древесные отходы с целью обогрева домов деревни, похожа на голодное чудовище с неумеренным аппетитом.

Ален и Фабьен тем временем прокладывают тропу, двигаясь впереди меня с опережением в двое суток, и подтверждают, что река находится в хорошем состоянии, пусть даже и приходится все чаще и чаще двигаться по торосам, которые, к счастью, состоят из достаточно объемных и, самое главное, рыхлых глыб льда. Расплавляемые солнцем, края этих глыб очень тоненькие и ломаются под полозьями мотосаней, на которых едут Ален и Фабьен. Однако они продвигаются вперед медленно, со скоростью каких-нибудь шести-семи километров в час, поскольку сани при движении по этим глыбам сильно трясет.

В течение трех дней я получил неприлично большую дозу счастья и запечатлел в памяти огромное количество красивых изображений кабанов, волков (я наконец-таки заметил маленькую стаю из семи особей), оленей и диких баранов, поэтому, чтобы испортить мне настроение, нужно что-то более существенное, чем немного торосов. И хотя остается преодолеть еще более полутора тысяч километров, я уже довольно близок к конечной цели своего путешествия. Эта река впадает в Селенгу, по которой я доеду до российской границы. После того как я пересеку границу, мне придется покинуть эту реку и поехать через небольшую горную цепь по тропе, проложенной одним из друзей Арно на мотосанях аж до озера Байкал. Там я встречусь с сыном, который приедет в сопровождении Дамьена, кинооператора и специалиста по киносъемке, осуществляемой с беспилотного летательного аппарата, и Филиппа Пети, фотографа из журнала «Пари-Матч». Эти двое снимут на кинокамеру и сфотографируют мою упряжку во время ее продвижения по льду Байкала, а также само прибытие в конечный пункт путешествия.

Карта нарисована в моей голове, и я могу увидеть на ней свое движение по местности день за днем. Поскольку приближается март, зима скоро закончится. Хотя температура окружающей среды остается низкой — между двадцатью пятью и тридцатью градусами ниже нуля, она быстро возрастает, как только восходит солнце, и тогда моим собакам становится жарко. Я по максимуму использую утреннюю прохладу для того, чтобы продвигаться вперед, а в самые теплые часы дня устраиваю собакам привал, во время которого они не отказывают себе в удовольствии погреться на солнышке. Это ласковое солнышко практически не расстается с нами вот уже два месяца.

Встав около четырех часов утра, чтобы подготовить собак и покинуть Бургант, я с большим удивлением замечаю, что на небе нет ни луны, ни звезд. Сплошная облачность, поднимается легкий ветерок, срывается снежок. Меня охватывают сомнения. На реке невозможно двигаться по глубокому снегу и торосам, если нет тропы. Проложенная для меня тропа, если пойдет снег, может быстро исчезнуть. Что же делать? Отправиться в путь и попытаться преодолеть как можно большее расстояние, пока тропу еще видно, или же остаться здесь еще на день и попросить своих друзей вернуться и обновить тропу?