Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Невольно возникает соблазн позволить собакам помчаться вниз по склону во всю прыть, однако это было бы большой ошибкой. Нагрузку на собак — как и температуру тела — следует контролировать. Не может быть и речи о том, чтобы перегреть их или позволить ритму их сердца стать слишком быстрым. Чрезмерное ускорение вызывает одышку, которая при сильном морозе может привести к обезвоживанию, а вот его-то как раз необходимо избегать. Во время остановок я имею привычку, лаская собак, захватывать в пригоршню кожу на их спине, а затем отпускать ее: степень эластичности кожи позволяет довольно точно определить, в порядке ли у собаки водный баланс. Если кожа, когда ее отпускаешь, не принимает сразу же исходную форму, это означает, что она слишком сухая. Еще один признак потери воды — суховатая слизистая оболочка. При обнаружении любого из этих признаков нужно срочно принять меры против обезвоживания.

Такому марафонцу, каким являюсь я, нужно грамотно распределять свои силы и средства и твердо придерживаться следующего простого правила: тот, кто хочет преодолеть значительное расстояние, должен уделять больше внимания животным, на которых он едет. При спуске на собачьей упряжке с горы я очень редко позволяю собакам бежать во весь опор, предпочитая ограничивать максимальную скорость их бега восемнадцатью километрами в час.

Впрочем, мне случалось позволять собакам мчаться с максимально возможной скоростью, если у них возникало желание это делать, при условии, что их не принуждает к этому скорость движения саней, скользящих вниз по склону, а также при условии, что температура достаточно низкая для того, чтобы не допустить их перегрева. И в самом деле, семьдесят пять процентов энергии, выделяемой при беге, уходит на выработку тепла. Данное явление, конечно же, имеет прямое отношение к терморегуляции. Сильная нагрузка, которая поддерживается в течение слишком долгого времени и которая не рассчитана на конкретные возможности некоторых собак, может привести к перегреву животного, который часто называют тепловым ударом.

При температуре сорок градусов мороза такой опасности не существует. Я не столкнусь с ней аж до марта, когда, по-видимому, уже вернусь туда, где климат не такой холодный.

* * *

К концу утра бледно-оранжевый диск солнца появляется из-за сосен, образующих своего рода зеленую бахрому на гребне горы, и немного нагревает ледяной воздух, обволакивающий нас с самого рассвета. Я выбираю хорошо освещенное солнцем место, чтобы сделать короткую остановку. Собаки это одобряют — все, кроме Дарка, который, конечно же, не может сдержаться и выражает свое недовольство.

— Дарк, замолчи!

На этот раз я, рассердившись, обламываю ветку березы и угрожаю отхлестать ею Дарка по морде. Он тут же это понимает, и его лай сменяется тихим недовольным рычанием. Однако я не позволяю ему даже рычать, потому что он мешает отдыхать другим собакам: восприняв его рычание как сигнал того, что пора снова тронуться в путь, они с недовольным видом встают.

— Дарк! Посмотри на меня… Замолчи!

Я ложусь на снег, наглядно показывая собакам, что они должны сделать то же самое. Дарк отказывается повторять за мной. Его примеру следует Квест: она, поерзав на снегу, но так и не сумев удобно улечься, предпочитает остаться на ногах и стоит неподвижно, наполовину прикрыв веки, будто дремлет.

Когда я через десять минут встаю, все собаки в едином порыве поднимаются, начинают лаять и натягивают свои постромки, желая немедленно отправиться в путь. Собственно говоря, мы так и поступаем, как только я принимаюсь высвобождать якорь. Собаки буквально вырывают его из снега, поскольку угол, под которым натянута веревка, позволяет им это сделать. Погонщику собачьей упряжки нужно быть готовым к сильному и резкому рывку, чтобы не потерять равновесия и не упасть. Когда одной рукой держишься за якорь, а другой — за рулевую дугу саней, устремляющихся вперед, словно стартующая ракета, удержать равновесие не так-то просто!

Я почти одновременно размещаю якорь в его гнезде и нажимаю ногой на тормоз, чтобы немного снизить скорость собак и заставить их бежать резвой рысью, но не галопом.

Мы мчимся километр за километром, двигаясь то в горку, то под горку. Нам то и дело приходится сильно напрягаться, совершая сложные маневры и вписываясь в крутые повороты.

Вскоре после полудня перед моим взором предстает длинная и широкая долина, на которой вдоль железнодорожного полотна тянется дорога. Она ведет к деревне, которая видна вдалеке благодаря столбам дыма, поднимающимся в абсолютно безоблачное небо.

Собаки, улавливая исходящие от этого поселения запахи и предчувствуя долгую остановку, начинают бежать быстрее. Я позволяю им это, потому что дорога прямая, без поворотов. Нам навстречу попадается грузовик, нагруженный бревнами. Его водитель дружески машет мне рукой, но я не успеваю ответить, потому что мы мчимся на большой скорости.

При совершении поворота направо погонщик собачьей упряжки переносит свой вес на левый полоз, чтобы сани не занесло в наружную сторону поворота