Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Меня удивляет наивность некоторых людей, которые полагают, что для меня все легко и просто, потому что, как считают они, я теперь человек известный. В действительности от известности пользы абсолютно никакой. А если она и есть, эта польза, то весьма далека от тех масштабов, которые приписывают ей некоторые люди. К организации данной экспедиции я сумел привлечь только некоторых из инвесторов, на которых рассчитывал, а потому приходится расходовать личные средства. Что касается необходимых разрешений, то мне пришлось бороться за них так же, как в самый первый раз, пусть даже (признаюсь честно) я и воспользовался симпатией ко мне со стороны различных местных властей во Франции, России, Китае и Монголии. Но как же мне пришлось побороться!

Именно о потраченном времени, о встречах, об утраченных надеждах и о своих сомнениях я думаю сегодня утром, когда мы направляемся к границе.

Из окружающего пейзажа я вижу лишь небольшую часть, потому что мое поле зрения ограничивается дорогой, по которой я еду. Это похоже на поле зрения, обеспечиваемое подзорной трубой, поскольку съемный капюшон, обшитый мехом, который уже покрылся инеем и льдинками, образует перед моим лицом что-то вроде конуса. В глубине этого длинного конуса находятся мои глаза, которые, будучи лишенными возможности видеть что-либо по сторонам, концентрируются на объектах, находящихся далеко впереди. Я могу, конечно, повернуть голову, но маска из плотной шерсти с отверстиями для глаз, которая облегает мою голову, покрылась корочкой льда и похожа на ортопедический аппарат для поддержания шеи и головы, который мешает мне крутить головой. Это — неизбежное неудобство, с которым приходится мириться, если решил путешествовать при морозе в пятьдесят градусов (а именно такую температуру показывал термометр сегодня утром).

Квест, Кали и Камик бегут в своих попонах, вырезы в которых позволяют оставить свободными плечи и лапы, чтобы собака могла без затруднений двигаться. Густой мех других собак вполне надежно защищает их от сильного холода.

Местность меняется: она как бы выравнивается. Мы оставляем позади горы и въезжаем в зону лесов, которые состоят из сосен, осин и берез и среди которых все чаще и чаще встречаются обширные участки и свободные пространства. Участки эти, насколько я могу предположить исходя из характера имеющейся на них растительности, превращаются летом в болота. Приходится попрощаться не только с горами, но и с надеждой встретить по пути тигра. Меня это приводит в уныние… В последние несколько дней, до того как рельеф местности стал представлять собой не горы, а покрытые лесом длинные холмы, я постоянно думал о тигре, пытаясь обнаружить хоть какие-то признаки его присутствия здесь. Сердце у меня начинало биться сильнее, когда я, находясь в тайге, различал вдали рыжеватое пятно, которое позднее оказывалось то оленем, то деревом с ободранной корой — в общем, чем угодно, но только не Великим Ваном. Мне повстречались два лесоруба и один охотник, и все трое заявили, что в этом районе есть тигры и они сами их видели. Охотник на предыдущей неделе заметил издалека в тайге тигрицу с двумя тигрятами. Какая удача! Однако его, похоже, больше обрадовало то, что посчастливилось увидеть собачью упряжку, которая для него была гораздо более редким явлением, чем тигр, так как этих четвероногих хищников в той местности, где он живет, всегда было не так уж и мало.

— Приезжай ко мне в гости следующей зимой. Поохотимся вместе, тигров поищем… Я тебе обещаю, мы на них непременно наткнемся!

Я приеду. Я хочу увидеть тигра.

Воспоминания о разговоре с другом-журналистом до сих пор вызывают у меня невеселые мысли. Слова его были весьма характерными для мира, в котором мы живем, — мира, основанного на лжи и корысти, подчиняющегося единоличному распорядителю новым мировым порядком, управляющему сильными мира сего и самим этим миром. Распорядитель этот — информация и средства ее распространения.

Совет журналиста был прост:

— Расскажи, что ты видел тигра. Видел издалека. Никто не сможет доказать обратное, стало быть, ты ничем не рискуешь! Если ты признаешься, что не видел ни одного тигра, то разочаруешь публику, поскольку объявил, что увидеть этого хищника — одна из целей твоего путешествия. Поверь мне!