Дикая одиссея. 6 000 км по Сибири, Китаю и Монголии с моими собаками

Я подъезжаю и вижу на их лицах такое же удивленное выражение, какое было у двух предыдущих рыбаков. Мои собаки едва не сходят с ума, почувствовав запах, а затем и увидев три большие груды соблазнительной рыбы, которая находится так близко… Я прикрикиваю на них лишь ради приличия, потому что прекрасно знаю, чем это все закончится: собаки набросятся на рыбу.

Именно это и происходит.

Я спрыгиваю с саней, чтобы схватить головных собак и оттащить их в сторону от рыбы. Все остальные собаки без особых уговоров тоже отходят, потому что каждая из них — кроме, конечно же, Камика — уже успела схватить по рыбке.

Не может быть и речи о том, чтобы отнимать у них эту рыбу: это было бы слишком жестоко, а потому я на такое не решаюсь. Я вгоняю якорь в снег и подхожу к рыбакам, чтобы извиниться за грабеж.

— Бу айо иси.

Я выучил несколько китайских слов, и, после того как я повторяю эти три слова несколько раз, рыбаки, похоже, понимают, что я хочу им сказать. Они смеются и жестами показывают, что ничего страшного не произошло. Они подтверждают сказанное тем, что, как и те два рыбака, предлагают мне взять рыбы, и я пользуюсь этим для того, чтобы угостить рыбиной бедного Камика. Этот пес такой робкий и дисциплинированный, что никогда ни на что не осмеливается.

— Держи, Камик!

Я остаюсь рядом с ним, чтобы никому из соседей не пришло в голову попытаться отнять у него рыбу, и жестами приглашаю рыбаков подойти, чтобы они могли получше рассмотреть собак, которые, похоже, их очаровали. Они проходят вдоль упряжки и, отпуская многочисленные комментарии, внимательно осматривают собак одну за другой. Они показывают на них пальцем и задают вопросы, которых я не понимаю, и это вызывает веселый смех. Я демонстрирую им, как функционирует тормоз, предлагаю постоять на полозьях саней, а затем, поблагодарив их и попрощавшись, снова отправляюсь в путь.

— Хау ле уцзуле!

Рыбаков радует то, что им довелось увидеть мой отъезд, и они начинают аплодировать, когда собаки бросаются бежать.

Мы мчимся вперед. Собаки теперь думают только о еде и бегут изо всех сил, надеясь, вероятно, натолкнуться еще на одну груду рыбы где-нибудь за очередным поворотом реки. Однако в течение этого дня нам больше не встречается ни один рыбак, лишь время от времени мы видим вдалеке русских часовых, расположившихся на другом берегу реки на вершинах сопок, которые возвышаются над лесом и с которых открывается вид на всю округу.

11

Моим собакам нравится в Китае: значительная часть нашего маршрута проходит по рекам, и собаки быстро приходят к пониманию того, что встречаемые нами на этих ледяных дорогах китайцы являются рыбаками, которые охотно угощают их, собак, рыбой!

В Китае, как только приближаешься к какому-нибудь населенному пункту — будь-то большому или маленькому, — сразу же чувствуется невероятная коллективная энергия людей. Даже самая маленькая лавчонка — и та открыта от десяти до восемнадцати часов в сутки. Каждый житель, похоже, хочет посодействовать экономическому росту и поучаствовать в неутомимом труде. Здесь за тридцать пять часов успевают сделать то, что в других странах делают за двое суток!

Эта страна — своего рода пресс, который придавит хребет многим другим странам… Китай — это экономический хищник, обладающий безмерным аппетитом, граничащим с ненасытностью. Чтобы почувствовать и осознать мощь Китая, необходимо, чтобы жители всех стран, которые уже испытали на себе его экономическое и торговое превосходство (в том числе и жители Франции), приехали сюда и посмотрели, что здесь происходит. Если они не поймут, что им необходимо принять соответствующие меры, то — в соответствии с принципом сообщающихся сосудов — наши страны будут приходить в упадок, а Китай будет все быстрее развиваться.

Во время путешествия, которое мы совершаем на грузовике (нам приходится пойти на это из-за инцидента на таможне в Амурзете), вся энергия этой бурно развивающейся страны бросается в глаза и приводит меня одновременно и в восторг, и в уныние.

Под конец дня, находясь под впечатлением от этой ошеломительной действительности и изнывая от нетерпения снова пересесть на собачью упряжку, я высаживаюсь из грузовика на берегу одного из притоков Амура, а не в городе, располагаться на ночлег в котором у меня с самого начала не было никакого желания.