Дикарь

— Наверное, так я сделаю, — сообщил я ей — В любом случае мы должны держаться вместе, если только ты не собираешься… купаться или еще что-то в этом роде делать.

— Мне нравится.

Она надела носки и влезла в сапоги. После этого мы обшарили округу, собирая раскиданные деревяшки для нашего костра. Я смотрел в оба, чтобы не проморгать незнакомца, ну или хорошее полено. Никто в поле зрения не появлялся.

Все это время Джесси была необычайно тихой.

Когда мы развели огонь, Джесси замесила немного теста, нанизала его кусками на палочки и поджарила на костре, пока я грел горшок бобов

Покушав, мы отнесли котел и ложки на берег ручья. Тогда я и обратил внимание на тишину, воцарившуюся кругом. Воздух приобрел желтоватый оттенок. Взглянув на запад, я увидел, как солнце скрывается за темной грядой облаков.

— Тебе не кажется, что нас ждет буря? — поинтересовался я у Джесси, которая стояла рядом, держа карабин.

— Может быть. А может и нет. Не похоже, что в этих краях случается много дождей.

Больше мы об этом не думали. Я дочиста отмыл котел и ложки, а затем мы еще раз пошарили вокруг, чтобы собрать побольше топлива. Когда из-за темноты стало ничего не видно, мы это занятие прекратили. Приведя Генерала обратно на бивак, я стреножил его так, чтобы за ночь он далеко не убрел. Затем мы с Джесси уселись у огня.

Она по-прежнему была неразговорчива. Вскоре я спросил:

— Ты все еще переживаешь из-за типа, которого видела на скале?

— Можно и так сказать.

— Он так и не объявился. Поэтому мне кажется, что он давно убрался. Как бы то ни было, нам надо будет по очереди караулить, чтобы не дать ему подкрасться, пока мы спим.

— Никто к нам не подкрадется.

— С осторожностью нельзя переборщить. Когда беду меньше всего ожидаешь…

— Я никогда его не видела, Тревор.

Она преувеличенно резко швырнула палку в огонь, выбив сноп искр.

— Я никого не видела. Я только прикидывалась, что видела.

Я ошарашенно уставился на нее.

— Вот так-то. Мне жаль, что из-за меня тебе пришлось так потрудиться.

— Его вообще там не было?

— Не-а. Я была уверена, что ты залез наверх и подглядываешь за мной и, если я скажу, что тебя видела, ты признаешься.

— Я же тебе сказал, что я такими вещами не занимаюсь.

— Кто ж в этом признается?

— Я не из тех, кто лжет.

— Я тоже. Как правило. Но тогда я хотела тебя подловить.

— Почему это я вообще должен додуматься подглядывать за тобой? — выпалил я.

— Сам знаешь.

Я, конечно, знал, но признаваться в этом не хотел. Так что я промолчал.

Вскоре Джесси сказала:

— Я вижу, как ты на меня смотришь, Тревор Бентли.

Лицо у меня зарделось, но я сомневался, что в свете костра это будет заметно.

— Гомозня, — сказал я.

— Я тебя за это не виню. Ты обычный парень. Они не могут справиться с такими вещами.

— Ты идешь по ложному следу, Джесси.

Она прищурилась и вздернула уголок рта.

— Что ж, можешь все отрицать до посинения, но что я знаю, то я знаю.

— Сдается мне, ты слишком высокого о себе мнения.

— Именно так. Это верно. Очень высокого мнения. И поэтому я не позволю напускаться на меня всякому нищему подлецу, который в меня втюрился.

— Я в тебя не втюрился.

— Конечно, втюрился.

— Может я еще и нищий подлец?

— Думаю, что нет.

— Большущее спасибо, мэм.

— Но это не значит, что я позволю тебе наскакивать на себя.

— Совершенно не собираюсь на тебя наскакивать. До сих пор ты на всех наскакиваешь.

Она усмехнулась.

— Раз ты решил на меня не наскакивать, мы, стало быть, поладим.

После этого диалога мы замолчали и просто сидели, уставившись в огонь. Ветер стал крепчать и Джесси принесла мое одеяло. Она села рядом со мной и замотала в него нас обоих. Я придвинулся к ней и наши руки соприкоснулись. Она настороженно взглянула на меня.

— Извини, — сказал я.

— Ничего страшного. Не твоя вина, что я такая чувствительная.

— А чья же это вина?

— Честера Франка и Чарли Гандерсона и Джима Декстера. Бобби Джо Симса и Карла Уильямса, Бенни Андерсона, Дэнни Сэйлса, Хэнка Даппи, Бена Тревиса, одноглазого Билли Купера. — Она глубоко вдохнула и продолжала. — Рэнди Джонса, Эфрама и Сайласа Генри, Реверанда Хэймаркета, Джека Куинси. Я упоминала Фэрли Ханнекера?

— Не думаю.

— Значит, Фэрли. И Гэри Хоббса, Дикса Талмана. Роберта Ли Смита, и болвана, звавшегося Грантом — настоящего имени я так и не узнала. Потом Сладкий Сэм Бигелоу и…

— Ей-богу, — поразился я, — как тебе удается помнить такую кучу имен.

— Ты бы тоже не забыл имена таких свиней.

— Что они тебе сделали?

— Не в том дело, что сделали, а в том, что пытались сделать.

— Каждый из этих ребят?

— Их больше. Ты не дал мне закончить.

— Они все пытались… с тобой переспать?

— Так или иначе. Видишь ли, некому было за мной присматривать. В этом отчасти все и дело. Матушка умерла, рожая меня, а папаша был несчастный пьянчуга. Он пытался ко мне приставать несколько раз, но я его хорошенько проучила.

— Твой собственный отец?