«Дипломат поневоле». Воспоминания и наблюдения

В Швейцарии книга адекватна действительности. Литература и искусство стали таким же коммерческим делом, как и наука. Каждый профессор, специалист по техническим наукам, находится на службе крупного предприятия по своей отрасли знания. Швейцарец не вступит в невыгодное предприятие. Я знал только двух ученых, которые, подобно святым в древние времена, полностью отреклись от всего земного. Вероятно, поэтому, несмотря на мировую славу, они не пользовались очень большим уважением не только в своей стране, но даже в своем кантоне. Один из них, профессор Пиккар, проводил свои испытания первого стратосферного баллона при моральной и материальной помощи бельгийских научных учреждений и промышленных предприятий. Многие из нас даже считали его бельгийцем. В конце войны профессор Пиккар решил заняться проблемами подводного мира. В небольшом местечке Сьерра он своими руками на алюминиевом заводе изготовлял свой подводный снаряд – батисферу. Как раз в то время я удостоился чести познакомиться с ним. Со свойственным ученым детским простодушием и юношеским задором он долго рассказывал мне о своем опыте. «Да, это очень привлекательное дело, но оно требует много денег, больших средств. Посмотрим, как мне удастся осуществить мой замысел», – сказал он.

Действительно, помощь, оказанная ему швейцарскими научными учреждениями, да и местным промышленным миром, была ничтожной. Я полагаю, что этому крупному ученому Швейцарии удалось в конце концов осуществить свой важный эксперимент при поддержке или княжества Монако, или же научных обществ Италии. Другим ученым был любимец Ататюрка, профессор Питтар. Чтобы создать в Женевском кантоне этнографический музей, ему, одному из самых почетных швейцарских граждан, пришлось годами обивать пороги многочисленных учреждений…

Только в возрасте восьмидесяти лет он достиг своей заветной цели. Показывая мне свое детище – этот музей, – он радовался, как школьник, успешно сдавший экзамен, обращая мое внимание особенно на древние турецкие ткани, рукописи и ковры. «Как жаль, что я не смог показать их Ататюрку», – говорил он с сожалением. Бедный Питтар впал как бы в детство: он оставил пятидесятилетнюю, полную почета и уважения жизнь профессора и отдал себя целиком собиранию и изучению этих тряпок.

За время моего длительного пребывания в Швейцарии я много общался с деятелями науки и культуры. Но в моей памяти остался только благородный облик этих двух людей, поглощенных «наукой ради науки». Кстати, круг деятелей общественной мысли и культуры здесь настолько узок, что служители ее могут найти себе достойное место только в странах их языка – во Франции и Германии. Значительно позже я узнал, что романист Пурталесс родом из Женевы, хотя почти все его произведения были изданы в Париже. Успех и слава самых знаменитых мастеров живописи и музыки немецкой Швейцарии очень часто доходили в родную страну с противоположного берега Рейна.

Подлинно своим Швейцария может считать только крупного литератора Рамуза. Но и он удостоился этого счастья, согласившись погасить весь пыл своей бурной молодости, все свое горение и снизойти до уровня виноградарей кантона Вод, где он родился и вырос. Он стал народным писателем потому, что так же, как они, жил тихой, безмятежной жизнью и создавал их правдивые образы в своих произведениях на местном диалекте.

Швейцарская демократия еще со времен Ж.-Ж. Руссо «утрамбовывает» головы выдающихся людей. Больше всего пугает это общество личность с задатками гения. Каждый, кто ощущает необходимость стать великим, вынужден кочевать с молодых лет, подобно Руссо.

Хорошо ли это или плохо – я не знаю. Но еще со времен Афинской республики во всех подлинных демократиях мы наблюдаем, как безжалостно действует эта «утрамбовка». Вспомним Сократа: «Я несправедливо осужден на смерть. Однако такова воля афинских богов и законов. Исполним же наш гражданский долг».

Неограниченная власть общества над личностью в древние времена стала в Швейцарии монополией кантонов. Что бы вы ни делали, вы не в силах эту власть преодолеть. Хотя вы и не подвергнетесь участи Сократа, однако станете всеобщим посмешищем. В вашем кантоне на вас будут смотреть, в лучшем случае, как на чудака. А это своего рода моральная ссылка. Если в Швейцарию проникают откуда-либо «крайние» мысли и идеи, они сразу же начинают смягчаться, затухать. Кстати, для распространения таких «вольностей» здесь просто нет поля деятельности. Все основные журналы и газеты для них закрыты. Например, во время войны вышло только несколько номеров профашистского ежемесячника: он закрылся, хотя никаких препятствий к его изданию не имелось, лишь из-за отсутствия к нему интереса у публики.