Директор Арк

Руби быстренько насыпала в обе кружки сахар, хорошенько всё это размешала и положила уже ненужную среднюю ложку в третью чашку.

— Готово!

Жон с улыбкой принял свою кружку, позволяя Руби устроиться на диване рядом с ним. В конце концов, зачем двум близким по возрасту и профессии людям требовались какие-то другие сидения, верно?

Воодушевившись от столь разумной мысли, она поднесла кружку к губам и сделала осторожный глоток.

"Кхем! Ох, что за отрава?!"

Возле нее едва заметно вздрогнул Жон.

Руби ощутила жуткий стыд, уставившись на собственные колени.

— Я знаю, что кофе у меня плохой...

— Нет-нет, он идеален, — возразил Жон, явно заставив себя сделать еще один глоток — примерно так же, как дети ели овощи... Ну, то есть через силу и стараясь не чувствовать вкуса.

Руби прекрасно видела, что он даже дышал при этом не носом.

— Видишь? — немного хрипло спросил Жон, продемонстрировав ей пустую кружку. — Лучший кофе в моей жизни.

Она улыбнулась.

— Я вовсе не тупая, Жон.

— Но ведь это и не было ложью, — пожал он плечами, забрав у нее кружку. — Если ты не будешь допивать свой кофе, то просто отдай его мне.

Разумеется, Жон притворялся, что было совершенно очевидно. Но он всё равно сделал глоток из ее кружки, чтобы продемонстрировать, насколько ему "понравился" кофе ее приготовления.

Хотя Руби нисколько в это не поверила, но тот факт, что Жон был готов пойти на подобные жертвы, лишь бы ее не расстраивать, заставил ощутить искреннюю благодарность. Она немного покраснела, а затем кивнула, сделав вид, будто и вправду подумала, что ее кофе пришелся ему по душе.

— Честно говоря, сегодня мне и в самом деле не помешает немного сладкого, — произнес Жон.

Руби мысленно выругалась, поскольку "теория о трех медведях" опять ее подвела. Надо было брать самую маленькую ложечку...

— Довольно муторный выдался денек, — тем временем продолжил Жон. — И дело даже не в битве. Куда хуже совещание с Айронвудом и высшими армейскими чинами Атласа.

— Ну, это было довольно страшно... — пробормотала Руби.

Жон посмотрел на нее.

— Ты боишься? Мне всегда казалось, что тебя вообще ничто не в силах напугать.

— Нет, я не боюсь Гриммов, — с гордостью заявила Руби. — Как и необходимости сражаться. Просто...

— Просто что? — уточнил Жон.

Ну, разве она чуть раньше не упоминала, что не желала об этом говорить? В конце концов, Жон больше не был школьным психологом, так что ему и не требовалось докапываться до корней ее проблем. Так почему же он продолжал это делать?

— Потому что ты мне не безразлична.

Руби закашлялась от неожиданности.

— И да, ты размышляла вслух. Должно быть, вымоталась гораздо сильнее, чем тебе показалось, — пояснил Жон, поставив уже успевшую опустеть кружку на столик. — Что же касается причин подобного любопытства, то ты остаешься одной из моих студенток, Руби. Помнишь, как мы познакомились? Я тогда заблудился, едва попав в Бикон, и случайно встретился с тобой.

— А я сочла тебя студентом, — пробормотала она. — И мне потом было очень стыдно!

— Ха! Помню, — рассмеялся Жон, и это оказалась вовсе не вежливая попытка поднять ей настроение, а самый что ни на есть искренний смех над давним забавным случаем. Да и Руби внезапно осознала, что тот случай действительно произошел очень давно — целый год назад. — Ты не забыла, что я тебе тогда сказал?

— Эм... Можно немного конкретнее? Мы в тот раз о многом поговорили.

— Я имею в виду ту часть, где предложил стать твоим первым другом в Биконе.

"Ох... Вот как у меня получается одновременно испытывать и невероятную радость, и жгучий стыд?"

— Не забыла, — прошептала Руби.

— И это очень хорошо. Если есть какие-либо проблемы, то я всегда готов тебя выслушать — не как директор, а как друг.

— Я... боюсь.

— Битвы?

— Нет, — ответила она, закрыв глаза. — Я боюсь за солдат.

— А что с ними не так? — поинтересовался Жон. — Вполне себе профессиональные бойцы.

Он не понимал. А возможно, и вовсе не испытывал подобных опасений, поскольку сам был невероятно силен.

Руби не боялась за себя. Дядя Кроу однажды сказал, что отсутствие страха являлось слабостью, и именно он не позволял ей становиться излишне безрассудной, но Руби его тогда не поняла. Да и разве могло быть как-то иначе, если Гриммы ее ничуть не пугали?

— А, — пробормотал Жон. — Видимо, ты боишься, что они погибнут, верно?

Она молча кивнула.

Это было очень глупо, что Руби, само собой, прекрасно понимала. В конце концов, солдаты прошли соответствующую подготовку, а о жизни и смерти знали гораздо больше нее просто в силу возраста. Пусть даже Руби и являлась Охотницей, но ей исполнилось всего шестнадцать лет. Каждый солдат был готов умереть за свою страну, что, впрочем, ничуть не мешало ей впадать в панику при мысли о чем-то подобном.

А если Руби опоздает, когда начнется новая смена? Студенты должны были оттеснить Гриммов, если те прорвутся, чтобы дать солдатам время отступить. И нет, о перспективе вступить в отчаянную схватку Руби ничуть не волновалась, поскольку с таким Проявлением легко могла в любой момент оказаться в безопасном месте.