Дис

– Это не твоя забота, – Степана Игнатьевича последние слова призрака, по всей видимости, совсем не обеспокоили. – Да и где он, ад-то твой? Видел ты его? Если побывал в чистилище, так думаешь все уже и узнал? Нет, мил человек, в ад я не попаду и все для этого сделаю. А я многое могу, и здесь на земле, и там у вас смогу. Будь уверен.

– «У нас?» – повторил за ним призрак с издевательской интонацией, – да ты у нас вообще ничего не стоишь, червь ты могильный, вша собачья, гниль болотная. Я же тебя насквозь вижу. Думаешь, за грехи твои тебя в чистилище с распростертыми объятиями примут, да еще и место получше найдут, как для гостя дорогого. Нет, «мил человек», – передразнил он опять своего посетителя, – не выйдет у тебя. И не надейся.

– Ладно, – прервал его Степан Игнатьевич, – чего зря воздух сотрясать, давай-ка лучше, лечи меня. Держи руку.

Тут он протянул призраку предмет, который, по всей видимости, отпилил у трупа, и, закатав рукав, вытянул свою руку локтем вперед поближе к той линии, которая была выложена мелкими золотыми квадратиками на полу пещеры. Призрак послушно руку эту принял и начал лечить. Он сначала пальцами вынимал куски плоти из этой руки, а потом разминал их, как будто это была и не рука вовсе, а кусок топленого масла. После чего он передавал полученную субстанцию Степану Игнатьевичу, но так, чтобы тот мог взять ее, при этом не высовывая даже пальца за незримую дугу, очерченную золотом. Последний же аккуратно принимал все и накладывал эту массу себе на локоть. Призраку же оставалось лишь только совершить некие, почти магические пассы. В результате же всех этих манипуляций, используемая масса постепенно всасывалась в локоть Степана Игнатьевича, делая последнего все более и более счастливым. Наконец процедура закончилась.

– Ну что, – поинтересовался призрак, – теперь не болит?

Степан Игнатьевич подвигал рукой: «Нет, все прекрасно. Словно новенький, как у молодого. Ни хруста, ни боли. Спасибо тебе большое!»

– Да не за что, – ответил ему призрак, – всегда милости просим. Так, кажется, у вас говорят?

– Почти так.

– Ну а раз так, то давай, рассказывай мне, зачем ты сегодня сюда пришел, ведь не для того же только, чтобы локоть свой полечить. Зачем я тебе понадобился?

– Да видишь ли в чем дело, – начал свое повествование Степан Игнатьевич. – Мы тут вчера ночью одного малыша схоронили. Ну, это уже, как говориться, дело наше. Так что там все чисто сработали, даже не думай. Но вот в чем загвоздка. Я утром, тут возле кладбища пакет нашел. В пакете деньги. Много. Ну вот, знаешь, – не могу я как-то себе представить, чтоб у малыша этого такие деньги были. Не его уровня сумма. Да еще и в валюте. А ведь вчера вечером он за мной здесь около склада следил, и это я точно знаю. Ну а если так, то почему с деньгами? На наемника он не похож, да и не берут с собой наемники денег, да и вообще их не касаются. Им зачем. Или это были чужие деньги. Тогда чьи? Это кто-то, должно быть, очень серьезный человек был, чтоб такую сумму просто так в пакете держать. И что самое худшее, не ловушку ли мне эти люди подстроили. Может они специально тот пакет на дорогу подложили, чтобы я взял.

– Ну, а от меня-то ты что хочешь? – спросил его призрак. – Ты же знаешь, что я с этого места никуда уйти не могу, чтобы не нарушить орбиты.

– Я тебе тело свежее принесу, – ответил на это Степан Игнатьевич. – Да вот хочешь, того самого малыша откопаю и принесу. И на этот раз все по-честному. Понимаешь, нехорошее предчувствие у меня, очень нехорошее. Никогда еще такого раньше не было. Мне почти… – он на миг вдруг запнулся, – даже страшно, что ли. Не могу сказать. Не идет у меня из головы этот малыш, хоть ты тресни.

– Не нужно мне от тебя больше никаких тел, – ответил ему на это призрак, посмотрев за спину своему собеседнику. – Тело твое, которое ты мне вот только что наобещал, самостоятельно сюда пришло. Вон оно там стоит возле камня. Да ты и сам-то глянь.

Степан Игнатьевич, ни живой ни мертвый, медленно повернулся, а потом, подсветив фонариком, просто застыл на месте как вкопанный. Метрах в пятнадцати от него, и ранее совсем незамеченный, облокотившись на огромный мокрый камень, стоял в полный рост тот самый малыш, которого его хлопцы этой ночью сначала убили, а затем закопали. И это было ужасно. Это было невозможно. И это был конец. У Степушки похолодело сердце.

18. Стационарная орбита