Дитрих Бонхёффер. Праведник мира против Третьего Рейха

Без света, без еды и питья, а если бы не щедрость Бонхёффера, то и без курева: он, хотя был заядлым курильщиком, сберег свой скудный табачный паек и теперь с готовностью внес его в общий котел. Он был добрый, поистине святой человек. Мы сидели очень тесно, на ноги нам навалили багаж, руки были прижаты к бокам, кое-какие мелкие вещи сунули нам за спину, в результате чего нам пришлось сместиться на край жесткой деревянной скамьи и у каждого спина вскоре разболелась от неудобной позы. Всю ночь мы то ползли, то останавливались, час ехали, час заводились, сидели застывшие, голодные, усталые, мечтающие о глотке воды, и так тянулось, пока сквозь отверстие вентилятора не забрезжил первый утренний свет. После бессонной ночи природа берет свое, и со всех сторон послышались крики: «Не могу больше терпеть, откройте дверь, выпустите меня!» Мы замолотили кулаками в стены нашей темницы, фургон затормозил, дверца открылась и грубый голос спросил: «Что там еще?» Мы сообщили о наших потребностях, стараясь, ввиду присутствия двух дам, соблюдать необходимую деликатность, но вопрошавший тут же откровенно и грубо передал нашу просьбу другим надсмотрщикам.

Они заспорили, стоит ли удовлетворять наше ходатайство, но в итоге двери открылись и всех выпустили из фургона. Остановились мы в не слишком удачном месте, нигде ни кустика, ни холмика, чтобы укрыться. В отдалении обнаружилась небольшая группка деревьев, и туда обе наши спутницы устремились со всей возможной поспешностью в сопровождении одного стража, а двое других держали под прицелом автоматов пятнадцать мужчин, отдававших дань природе. Леди оказались проворнее нас, – заканчивает свое повествование Бест, – и хотя мы заранее повернулись спиной к той стороне, откуда они возвращались, все мы сознавали, сколь неприлично все происходящее699.

Рассвело. Они провели в дороге семь или восемь часов и рывками, с перерывами, одолели примерно сто семьдесят километров. Узники по-прежнему понятия не имели, куда их везут. Часть дров израсходовали на прогрев двигателя, Хью Фэлконер «с величайшей изобретательностью» переложил вещи, так что в фургоне стало посвободнее. Возле окна в двери фургона помещалось двое – этой привилегией все пользовались поочередно. Охранники выдали им две буханки хлеба и длинную колбасу на всех, нашлось и питье.

Наконец, кто-то узнал деревню, через которую они проезжали, и стало ясно, что они движутся на юг, скорее всего во Флоссенбург. Нерадостное известие: Флоссенбург использовался в качестве лагеря смерти. После тринадцати часов такого путешествия, около полудня, они добрались до Вайдена, небольшого городка в Баварии – там насчитывалось около тридцати тысяч жителей. Флоссенбург лежал в восемнадцати километрах к востоку.